- Жалко – пробормотала Катя.
- А ты меня не жалей, сестрица. Ты сама-то такого счастья не видала и не увидишь никогда, а у меня было, понимаешь, было, есть что вспомнить… А в одиночестве недолго я пребывала, встретился мне мужчина необычный, фартовый Никола Царев, погоняло «Царь», вот и стала я Царица… И все бы хорошо, да посадили моего Царя. А людишки подлые донос на меня накатали, чтоб квартиру мою захапать, оказалась я – шпионка и контрреволюционный элемент. Вот и закрыли меня, Катюшка. Скоро откинусь, а что делать буду там на воле, сама еще не знаю…
- Так поезжай к нашим, в Дубравку. Мама и Дуня примут тебя, – предложила Катя.
- Смешная ты. К той жизни я не вернусь, и семья про меня предпочла забыть. Другая у меня жизнь. Говорят, «Царь» мой вышел на свободу, да другую «царевну» нашел, на что ему старая… Но ничего, найду чем заняться. А ты как, детишек поди нарожала, как мамка наша?
- Трое у меня. Дочка Христя – десятый годик ей, мальчику Афоне – шесть, а самая маленькая Аришка, двухлетняя, родилась, когда уж посадили мужа моего. Степан даже и не знает про младшенькую, сидит, без права переписки – вздохнула печально Катя.
- Ну это поправимо, у нас тут своя «почта», передадим эту новость твоему сидельцу – заявила уверенно Царица – ты, главное, не тушуйся, меня держись. И в тюрьме люди живут. Только вот ты мне скажи, как так, если замужняя ты, то фамилия почему девичья?
- Так ведь Степа мой однофамилец, тоже Слободцев.
- Вот оно, что. Понятно. Ну а с кем теперь дети твои?
- Так с мамой, ну со свекровкой. И Дуня обещала присматривать за ними.
- Ну, если Дуня… - Екатерина первая ухмыльнулась – Дуня присмотрит.
Катя снова опечалилась.
- Как они там, не знаю, шибко голодно… Мрут люди.
- Эй, сестрица, выше нос. Выживут твои детишки. Мы же выжили. Не пропадут, не закончится род Слободцевых.
19. Детдом
Яркое весеннее солнце глаза ослепило. Звякнули кованные ворота колонии, и Катя оказалась на улице, оглянулась на высокие заборы, колючей проволокой обнесенные, на вышке часовой с винтовкой. По периметру собаки-овчарки бегают. Все. Свободна. Правда, не совсем. Оставшийся срок нужно в колхозе на принудительных работах отбыть, но это уже ерунда, мелочи жизни. Главное, детей снова обнять, подросли наверно, про мамку не забыли ли?
Не избалованная жизнью, Екатерина вторая нормально перенесла заключение. Никто ее не обижал, она же Царицына сестрица. Кормили, конечно, скудно, но регулярно, Кате-маленькой хватало, чтобы силы восстановить. Каждое утро их выводили на стройку, они шли стройной колонной и пели хором песни, вечером такой же колонной плелись обратно. В городе строился металлургический комбинат, и бесплатная рабочая сила очень нужна была, Катя не жаловалась, просто дни считала, когда же этот год закончится. А потом, оказалось, что ее на исправительные работы по месту жительства переводят. Свобода!
Катя снова осмотрелась в надежде увидеть старшую сестру. У Екатерины - первой срок истек два месяца назад. Она обещала встретить младшую после отсидки. «Может, она и не знает, что меня выпустили» - подумала Катя, потому как сестру она не увидела, зато возле нее резко остановился тарантас и знакомый голос пригласил:
- Поехали, Екатерина Григорьевна, на свободу с чистой совестью!
Катя с удивление возвела глаза вверх – тарантасом управлял Платон Дубровский. «Ах ты ж гад!» - подумала она.
- Здравствуй, Катерина. Ну чего ты стоишь? Забирайся в тарантас, или высоко? Так я подсажу – улыбнулся Платон, спрыгнув на землю.
- Не надо, Платон Иванович. Подсадили уже.
- Языкастая ты, Катюша. Прости, ну что я мог поделать, сама подумай?! Я ведь не один приговор выносил. И с зерном не я тебя ловил. А коли дан делу ход, тут уж никуда не денешься – отвечать придется… Ну садись в тарантас, а то выйдет конвоир и обратно уведет – усмехнулся Платон – довезу до Дубравки с ветерком, не бойся.
Катя насупилась, еще раз оглянулась, и забралась в тарантас.
- Чего мне бояться? А Вы, что же приехали-то, меня что ль встречать?
- Догадливая, за тобой и приехал. Как в песне поется, сама садик я садила, сама буду поливать – шутил Платон, управляя тарантасом – вот и я сам в тюрягу отправил, сам и встречаю.
Лошадь резво поскакала подальше от этого места.
- А как узнали, что меня сегодня отпустят?
- Так я и хлопотал за тебя. Уж извиняй, Катюша, вину пред тобой чуял…
Катя плечами пожала, губы поджала. «И что я теперь ему обязана чем-то? Хлопотал он. Благодетель нашелся»