- Сказать тебе хотел. Тут новости всякие… неприятные.
- Какие новости? Что? – насторожилась Катя.
- Свекровь твоя Мария Федоровна умерла, еще зимой – сообщил Платон, оглянувшись на Катю, заметил ее испуг и смятение.
- Умерла? Мария Федоровна? Да как же?! А дети мои… с кем? С Дуней?
Платон коня попридержал, и повернулся всем корпусом к Кате. Тут только обратила внимание она, что он постарел, волосы с проседью, морщины возле глаз, потухший взгляд. «Сколько ему лет? К сорока подходит…» - подумала Катя и одернула себя, да какое ей дело до него.
- Так что мои дети, с кем они живут?
- Ты, главное, не волнуйся. Дети твои в детском доме. Сава и Дуня решили, что там они хотя бы с голоду не помрут, и увезли их в уездный город.
У Кати не было слов, только слезы покатились.
- А как же я теперь… вернуть их смогу ли?
Платон смотрел на нее с сожалением.
- Да, Катя, конечно, вернешь. Мы поедем в детдом, ты предъявишь свои документы и заберешь их. Не плачь.
- А когда… когда поедем?
- Да хоть сегодня. Как ты скажешь? Сначала в Дубравку или в детдом?
- Что мне там в Дубравке, без детей делать? В детдом.
- Хорошо, поехали…
Неизвестно, как посмотрел бы на Катю и что бы сказал ей директор детдома, не будь рядом с нею чекиста Платона. Директора воспитанники прозвали Лихо одноглазое, потому что фамилия его была Лихачев, а глаз он на гражданской войне потерял. Увидев предъявленное удостоверение, Лихо вытянулся в струнку и велел воспитательнице Груше привести детей Слободцевых.
- Обоих? – уточнила Груша.
- Конечно.
Груша вышла, а Катя спросила:
- Почему обоих? У меня трое детей.
- Видите ли, гражданка Слободцева. Согласно документам, к нам из спецприемника поступило трое Ваших детей. Но несколько дней назад малолетняя Арина выпала в окно, и скончалась. Вот медицинское заключение.
Катя чуть не упала, ее как-то покачнуло в сторону, но Платон ее удержал.
- Гражданин Лихачев! Как это выпала в окно? Вы ненадлежаще следите за своими воспитанниками? Почему у вас малолетние дети в окна падают? - возмутился Платон, сверля глазами Лихо. Но тот был не лыком шит и предъявил документы.
- Вот, товарищ Дубровский, предписание санэпидема о необходимости ежедневного проветривания помещений, вот режим дня для младшей группы, а это протокол обследования, согласно которому, ребенок не соблюдающий режим во время сончаса, покинул свое койко -место, залез на подоконник и высунувшись из окна, случайно выпал. А это – приказ о вынесении выговора воспитателю Груше… то есть гражданке Колотилиной. Так что меры приняты, товарищ Дубровский – доложил директор.
- Развели тут формализм – сердито гаркнул Платон и глянул на Катю, та присела на стул и, побледневши, отрешенно молчала.
В это время Груша, получившая выговор, привела двух испуганных детей. Идти в кабинет директора к Лиху одноглазому никто не хотел, но пришлось. Груша схватила их за тонкие ручонки и потащила за собой.
- Вот они! Христина и Афанасий Слободцевы.
Оба ребенка, коротко остриженные – волосы ершиком, лица бледные, одежда болтается, как два звереныша – заморыша.
- Мама! – обрадовался Афоня и кинулся к матери, она его обняла, заплакала. А Христя продолжала стоять на месте, словно и не узнала мать.
- Что же Вы, гражданка, за ребенком не уследили? Почему девочка разбилась, из окна выпав? – строго спросил Платон. А Груша за словом в карман не привыкла лазить.
- А Вы попробуйте, гражданин начальник, за такой оравой уследить! В коридоре драка началась между беспризорниками, пока то да сё… да я все в объяснительной написала!
Директор глянул на Грушу хмуро, и она притихла. А Платон добавил:
- Ничего, гражданка Колотилина, по этому факту проверка будет. И мы все выясним.
Груша голову опустила, а Платон обратился к директору:
- Детей мы забираем…
- Да-да, конечно – проговорил Лихо и вытер пот со лба, когда посетители с детьми вышли, а покрасневшая Груша фыркнула:
- Сколько их из окон, с лестниц падает, и ничего… А тут надо же, проверка. Нет уж, Вы, как хотите, товарищ директор, а я увольняюсь.
- Не горячись, Груша, не увольняйся. Что я без тебя делать буду? – сказал Лихо – Ну, подумаешь, проверка. У нас все документы в порядке, взыскание ты получила. Не переживай.
Груша успокоилась и добавила ворчливо:
- Вот так, водимся тут с этими несчастными брошенными детьми, водимся, кормим, одеваем, учим, а потом приходит мамаша – зэчка, и права качает. Сами спихнут детей государству, а мы виноваты.