Вернувшись в Дубравку, Семен Кожемяка вручил сыну готовые шкуры.
- Поди-ка, Степа, к Богатиковым, унеси товар, деньги возьми, как договаривались.
Степан отправился в терем расписной, и тут же столкнулся с Аксиньей, на ней сарафан нарядный, алые ленты в косе, глаза круглые, щеки румяные, пышный бюст, широкие бедра.
- Здравствуй, Аксинья. Дома ли, Никодим Митрич? – спросил Степан.
- Здравствуй, Степа, проходи в дом, чаем угощу…
- Не досуг мне чаи гонять, Аксинья. Мне бы за работу деньги получить, тятя велел.
- Так ведь тятенька мой в лавке, купец к нему приехал из города. Что, тебе стоит обождать маленько? – спросила Аксинья, надув капризно пухлые губки. Нравился ей Степашка. Отец бы ей именитого жениха нашел бы, да очень ей за Степку замуж хотелось.
Пришлось Степану пройти в дом красивый, все там чисто и богато. На лавке за столом сидел младший сын Никодима, тщедушный бледный паренек Петруша, жиденькие волосы, узкие плечи, подслеповатый взгляд светло-голубых глаз. Он читал книгу в кожаном переплете. Был Петруша болезненным с детства, на улице с мальчишками не бегал, сидел дома грамоту постигал, книги читал.
- Здравствуй, Петр. Все читаешь?
- Здравствуй, Степан. Читаю, книга дюже интересная.
- Ну-ну…
- Петруша, сходи к тяте в лавку, узнай, когда вернется в дом. А-то вот Степушка торопится куда-то.
- Хорошо, Ксюша. Схожу – согласился брат, и отправился в лавку, что располагалась рядом с теремом. Степан остался наедине с Аксиньей. Чувствовал он себя неуютно, как овен на закланье. Нет, она, конечно, хороша Аксинья – красивая, статная и приданное у нее хорошее, а вот не лежит душа. Отец ее Никодим сильно властный, будет в семью дочери нос совать, умные советы давать. Не быть Степану при такой жене полноправным хозяином.
Между тем, Аксинья гостя дорогого за стол усадила, чаем запашистым угостила, сахар вприкуску, такая вкуснота, сдоба пышная, белая. Хорошо питаются Богатиковы.
Прибежала служанка их Васса, приживалка.
- Ой, Аксиньюшка! Хозяин велел на стол накрывать, угощения подавать. Купец городской на ужин у нас остается.
В тереме движение началось. Жена Никодима – пышная Доротея встала с перины пуховой, после обеда она почивала, принялась командовать процессом. На круглый стол скатерть нарядную постелили, разносолы из погреба достали…
- Похоже, я не ко времени – произнес Степан и удалился, Аксинья огорчилась.
- Степ, а Степ, ты сегодня на посиделки-то придешь? – спросила она у парня.
- Не знаю… Дел много, отцу помогать буду в мастерской – ответил он.
Ушел из терема недовольный собой, что отец скажет? Надо было дождаться Никодима, деньги забрать, да там купец, суета…
Проводив до ворот Степана, Аксинья вернулась в дом и мать тут же велела ей привести себя в порядок, чтобы понравиться молодому купцу, что приехал к отцу.
- Зачем я должна ему нравиться?
- За тем, что он молод и богат. И живет в городе.
- Ну и что?
- А ничего. Зачем тебе Степка Кожемяка?
- Мне он нравится.
- Мало ли что…
А тут и Никодим Митрич с купцом пришли. Лет тридцать тому купцу, волосы напомажены, аккуратно на прямой пробор уложены, бородка, усики, костюм тройка.
- Знаете, Никодим Митрич, в соседнем уезде мобилизация прошла, в войско Верховного правителя мужиков забирали и коней тоже, у вас-то вижу хорошие лошадки… - говорил купец – как бы не попали на службу.
- Так для доброго дела и лошадей не жаль… Лишь бы власть большаков к нам не пришла.
Увидел купец Аксинью и остановился в восхищении.
- А это дочка моя Аксинья, грамоту знает, рукоделием увлекается.
- Приветствую, вас, Аксинья Никодимовна – учтиво поклонился купец – Альфред Макеевич, к Вашим услугам.
- Очень приятно, Альфред Макеевич – чуть присела в реверансе Аксинья, так ее воспитательница научила, она говорят, благородного сословия была, да бедна только. Никодим ее из города привозил, чтобы дочку манерам обучить.
Никодим и Доротея быстро смекнули, что Альфред – очень даже подходящий жених для Аксиньи. Вот только сама невеста не пришла в восторг от жениха. Она себя женой Степана видела, а тут Альфред – напомаженный.
Только девиц на выданье про их желания не спрашивают, вот и Аксинья не смогла убедить отца, что лучше Степы нет человека. Упускать такого жениха, как Альфред, Никодим Дмитриевич не захотел, и вскоре сваты от жениха городского прибыли, все честь по чести, сосватали, да и под венец красавицу Аксинью повели, лицо ее заплаканное белой фатой прикрыли…