А Степан тогда облегчение испытал, ведь не хотел он Никодима своим тестем видеть.
***
В тот год приехал в деревню колчаковский отряд мобилизации – забрали в армию молодых мужиков, и коней тоже забрали. Осталась семья без главы, землю на коровах пахали, брат Сава за старшего мужика был. А через год красная армия пришла и советскую власть провозгласила. Кузьма усталый, худой вернулся в деревню. Как раз сын его первенец Николай - больной на лавке лежал и вскоре ушел в мир иной. Аглая громко рыдала. Снова похороны были.
Пришло письмо из родной деревни, Дуня сообщала, что муж ее Ефимий на войне погиб. Катя прослезилась, жалко няню Дуню и дочку ее сиротку Настеньку.
А вскоре брат Сава красной армии понадобился, горько плакала Матрена, ревела Катя, жалко брата.
- Хватит выть, бабы! Война закончилась – рявкнул Кузьма – авось не убьют. Обидно, что войску Антихриста служить будет, но что делать, смириться придется…
Соседка Варя пообещала ждать Саву из армии, а это целых три года.
Дела с урожаем плохие были, а тут еще продразверстка, все зерно под чистую выгребла. Тяжелые времена, голодные.
Расторопная была Катя, работящая. Варя однажды, хитро улыбнувшись, сказала:
- А Степка-то, влюбленный в тебя.
- Да ну. Красивый Степка, разве посмотрит на такую как я.
- Так ведь смотрит. Даже, говорят, просил у отца своего Семена-Кожемяки, разрешения посвататься к тебе.
- Да ну? И чего Кожемяка? – Катя глаза от любопытства округлила
- Сказал, что слишком уж ты мала. Зачем, говорит, нам такая пигалица?
Катя надулась, обидно. «Ну не дал Бог росту, что теперь пигалицей обзывать? Неужели, правда, Степан сватать меня хотел? Но если его отец против, то ясно дело, не судьба»
6. Ссора
Тяжелые времена настали. Брат Сава в армии. Отряд красноармейцев в деревню прискакал на продразверстку, все дома обошли, все сараи перерыли, сгружали на телеги зерно и съестные припасы, скот угоняли. Вой стоял над деревней.
- А вы как хотели? В стране голод, мор, а вы тут жировать будете?! Не получится, граждане крестьяне! – сказал красный командир и для убедительности в воздух пульнул из нагана, народ в испуге шарахнулся. Все помнили, как белая армия Колчака добро реквизировала, хороших коней в армию забирали, так Фадей Зиновьев не захотел своего любимого рысака по кличке Ворон отдавать. Белый офицер Фадея в упор застрелил, и коня забрали, сопротивлялся Ворон, брыкался, так его до крови отхлестали, но с собой на станцию увели. Там все деревенское добро реквизированное погрузили в вагоны и уехали. Тогда это была реквизиция, сейчас продразверстка. Все время что-то забирают. Не успевал народ новые слова запоминать.
Кузьма Григорьевич почерневший, похудевший, обсуждал с Матреной и Аглаей дела насущные.
- Нам бы хоть Саву из армии дождаться, да и уехать отсель подалее в Сибирь, в леса, уйти от власти дьявольской – говорил Кузьма.
- Да куды ж мы поедем, на чем, Кузя? – сокрушалась Матрена – коня и того нету. Одна худенькая коровенка и осталась. Все отняли, слуги антихристовы.
- Да хоть пешим ходом – пробурчал хозяин, - силов боле нету, смотреть на это все.
Жена его Аглая, не подговаривалась, грустная сидела, пряжу пряла. Схуднула тоже, поникла с тех пор, как сынок первенец Коленька, лебеды объевшись, помер. Младший сын Матрены Ромка и Кузина дочь Нюрка на улице играли, а Катя в дом вошла, отчиталась бойко.
- Корову подоила, молоко процедила. Матушка, Кузьма, позвольте с Варей на вечерки сходить?
- Ишь ты, шустрая какая, с Варей на вечерки. Сидели бы дома, пряжу пряли, половики ткали. Грех это на посиделки бегать – заявил Кузьма.
Катя голову вниз опустила, ей уж семнадцать исполнилось, темно-русые волосы в косу толстую заплетены, личико круглое, глаза темные, губы алые, молодая, ладная девчонка, ростом мелкая, но проворная.
- Так мы недолго там посидим, да и домой, а пряжу я напряду.
Посмотрел на нее Кузьма с грустью. «Вот ведь еще забота, как бы Катюху с рук сбыть, вроде всем хороша девка и работящая, и симпатичная, да Бог росту не дал, а жена должна крепкой быть, чтобы детей родить и в полную силу работать, вот кто ее возьмет?» – недоумевал Кузьма.
- Ладно, так и быть, иди, прогуляйся, да недолго, да веди себя пристойно, не позорь семью нашу.
- Как скажешь, Кузьма Григорьевич – ответила Катя.
- Да. И вот еще что. Завтра с утра пойдете с Варей и Романом, к Богатиковым сено собирать. Подзаработаете там. Я договорился.
- К Богатиковым? – удивилась Катя.
- Да. Никодиму Митричу работники нужны. Сена много накосили, до дождя прибрать надо. А вам нече без дела слоняться, хоть пользу принесете. Никодим обещал зерном заплатить. Все. Иди.