– Пробудь там хотя бы час. Можешь даже далеко не уходить, пока попробуем так. После я замерю показания, – Олдама потрясла коробкой, которую держала в руках.
Модеста согласно кивнула:
– Ты права. Пора выяснить, из-за чего были вычеркнуты двенадцать лет нашей жизни. И стоило ли оно того.
Она решительно повернулась к скале и, сквозь закрытую плиту, вошла в храм А́рмы.
1. Лейла Амертсон.
Отражая свет звёзд, в космическом пространстве мчался огромный серебристо-белый лайнер. «Мираж» – название мерцало розово-серебристыми буквами над громадным, в форме раскрытого веера, передним иллюминатором. Вверху над ним был расположен незамысловатый цветок эдельвейса, сверкавший так, будто его сделали из множества драгоценных камней самые искусные ювелиры галактики. Разделительные секции иллюминатора, выложенные множеством белоснежных камней, вспыхивали всеми цветами радуги. Корабль, в полсотни километров длиной, имел изящную, вытянутую форму, и почти немыслимую для других звездолётов скорость.
Избегая населённых планет, космических трасс и баз патрульных, «Мираж» держал курс на планету Эди́стер. Модеста, капитан корабля, шла по широкому освещённому коридору немного взволнованная. Одетая в строгое светлое платье, девушка всё же не производила впечатления взрослого человека, обременённого делами и обязанностями. Сейчас она выглядела свободным существом, действия которого никто не пытается ограничить.
Коридор закончился у высокой двери, которая автоматически открылась перед капитаном. Она, не останавливаясь, вошла в обширный зал управления кораблём. Это овальное помещение, с высоким потолком и огромным иллюминатором-веером, занимало переднюю часть «Миража». Почти вдоль всего периметра зала располагалась аппаратура. Возле иллюминатора сидели Глориоза и Олдама, что-то неспешно обсуждая и улыбаясь. Услышав лёгкие шаги подруги, они повернулись в креслах.
– Мы достигли Эдистера, – сообщила Олдама. – Сейчас ночь в той части планеты, где расположена резиденция герцогини А́мертсон.
– Думаю, что посадка для нас вряд ли возможна, да и нет в ней необходимости, – Модеста подошла к иллюминатору, и взглянула на планету, похожую на Землю.
Зелёный шар в вуали серебристых облаков с солнечной стороны производил умиротворяющее впечатление, а на ночной его половине огней больших городов было совсем немного, а более мелкие поселения с такого расстояния даже не угадывались.
– Лучше будет, если «Мираж» останется на орбите, – согласилась Олдама. – Слишком велик, чтобы посадить его без космодрома и не оставить следов.
– Вот уж точно, – кивнула индианка, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. – Даже если бы мы попросили разрешение на посадку, его не принял бы ни один космодром Эдистера.
– Ты полагаешь, что я не рассчитала его размеры? – засомневалась изобретательница.
– Ну что ты, Олдама. Он и так едва вместил твои изобретения и те жилые отсеки, которые требовала Модеста. Можно подумать, что для нас трёх понадобится столько кают и залов.
– Нам – нет. Но, возможно, наш «Мираж» когда-нибудь приютит кого-то, – предположила Модеста.
– Он может приютить город, – оценила вместительность корабля Глориоза. – Даже мегаполис.
Модеста с недоумением посмотрела на индианку:
– Что с тобой происходит? Мне кажется, ты слегка нервничаешь.
– Ничего, – Глориоза тряхнула головой и повернулась вновь к иллюминатору.
– Она просто волнуется, – объяснила Олдама, программируя дальнейшую траекторию движения корабля. – Это и понятно: наш «Мираж» совершил свой первый полёт. Это и радостно, и волнительно одновременно. Я тоже переживала немного, ведь этот корабль единственный, который я сконструировала. Опыта у меня в этом немного, в основном только теория. И вот теперь уже мы совершили перелёт в космосе.
– Который прошёл успешно, – отметила Модеста. – А как насчёт маскировки? С этим всё в порядке?
– Да. Нас не засечёт ни один радар и не обнаружит ни один телескоп. Нас не увидит никто, пока мы сами этого не захотим, – не без гордости ответила довольная изобретательница.
– Ты гений, Олдама! За полчаса «Мираж» преодолел расстояние в пять раз больше, чем за то же время мог бы пролететь самый быстрый из, существующих ныне, звездолётов, - похвалила подругу Глориоза.