– Просто мы несколько иные, а Олдама и Олма более эмоциональные, как дети. Они как два котёнка, которые никак не могут наиграться. Может, так и должно быть между сёстрами?
– Не знаю, Глория, не знаю. У меня в голове всё перепуталось, – Глориоза сжала виски руками и закрыла глаза. – Мне так больно, когда я думаю о том, что сейчас происходит с Олдамой и Олмой.
Глория понимающе кивнула. Встав и посмотрев на свои руки, на которых ещё кое-где виднелись пятна крови Олмы, она сказала:
– Пойдём, приведём себя в порядок. Наши платья очистились, но всё же хочется переодеться. Операция продлится ещё долго, так что мы не опоздаем узнать новости. Пойдём, сестра.
Девушки отправились в свои каюты и очень скоро встретились снова возле лазарета. Время тянулось так медленно, что ожидавшим иногда казалось, что оно вот-вот остановится совсем.
Через два часа из операционной вышла Мод, уже порядком уставшая, но не собиравшаяся бросать борьбу за жизнь подруг.
– Олма жива, – сказала Мод, едва только увидела вопрос в глазах Глориозы и Глории. – Но состояние её крайне тяжёлое. Полученная радиация успела очень сильно повредить её организму, и мы не можем полностью устранить последствия.
– А Олдама? – спросила Глория.
– В коме. Мы не смогли пока вывести её из этого состояния. Видимо, раны Олмы сильно повлияли на неё. Не думала, что связь между оригиналом и двойником будет настолько сильной. Олдама испытывает те же муки, что и Олма, хоть на ней нет ни одной царапины или внутренних повреждений. Но нервная система получила мощнейший удар, – ответила Мод. – Я должна вернуться в палату, куда мы перевезли Олдаму и Олму.
– Мы можем увидеть их? – спросила Глориоза.
– Пока нет, – сказала Мод, уходя.
Капитан «Миража» и её двойник почти сутки не отходили от пострадавших, борясь за жизнь Олмы и стараясь облегчить страдания Олдамы. Глориоза и Глория приносили им еду прямо в лазарет, но это, как и восстанавливающие препараты, не могло полностью пополнить силы врачей. Несколько раз они выходили к ожидавшим их подругам, но не смогли сообщить ничего утешительного, и только однажды разрешили им зайти в палату.
«Мираж» медленно летел вперёд, его маршрутом никто не интересовался и не посещал зал управления. Во всём корабле повисла тишина и полное бездействие, и только в лазарете шла жизнь и боролись за жизнь.
Глориоза и Глория продолжали ждать в комнате рядом с лазаретом, когда в очередной раз к ним вышла Модеста. Осунувшаяся и измученная, она, казалось, едва держалась на ногах, а в потухшем взгляде не было ни капли надежды.
– Ну, как они? – вскочив, спросила Глориоза.
Врач отвела взгляд в сторону.
– Олма умерла… Олдама при смерти, – ответила надломленным голосом Модеста и тихо вернулась в лазарет.
29. Между жизнью и смертью.
В просторном павильоне из белого мрамора находились Модеста и Глориоза вместе со своими двойниками. Все четыре, одетые в чёрные траурные одежды, резко выделялись на белом фоне, как и букеты красных и фиолетовых роз, стоявших возле единственного гроба, заключённого в мраморный саркофаг. На нём золотом было написано только одно имя.
– Олма, – негромко произнесла Модеста, глядя на выгравированное на саркофаге имя. – Она заняла первое место в этой гробнице, избавив от этой участи сестру. Никогда не думала, что нам предстоит так скоро возвести здесь нечто подобное.
– Увы, но ещё рано утверждать, что Олдама вскоре не последует за ней, – вздохнула Глория.
– Неужели мы потеряем ещё и её? – опустив голову, спросила Глориоза. – Может, пора уже обо всём сообщить Лейле?
– Да. Она, наверное, думает, что мы где-то летаем, забыв о ней, а между тем прошло уже три дня после смерти Олмы, – напомнила Мод. – Мы не можем вечно делать вид, что не замечаем её сигналов. Это уже просто жестоко по отношению к ней.
– У меня не хватит духу сообщить обо всём Лейле, – призналась Модеста.
Её потухший взгляд, полный скорби и боли, только и выдавал состояние души капитана, потому что внешне она имела цветущий вид, как и обычно, когда находилась в окружении живой природы. Организм поддерживал её силы даже без осознанного участия. Мод выглядела соответственно сестре, а вот Глориоза и Глория не смогли ещё прийти в себя после пережитого потрясения, а потому были измученными и уставшими, как физически, так и морально.