Изобретательница села возле Модесты и посмотрела на содержимое шкатулки.
– Вы так и не определили, что это за камни? – спросила Олдама, взяв белый и фиолетовый самоцветы.
– Нет. Похоже, что они есть лишь на Ниа-Нерри, – ответила Модеста. – Мы теперь владеем новой разновидностью драгоценных камней и, вероятно, ювелиры бы оценили их очень дорого. Жаль, что мы не можем даже один из них подарить Лейле.
– Да, такой подарок может только повредить ей, – согласилась Олдама. – Если о неизвестном камне прослышит хоть один человек, то Лейле придётся либо слишком многое объяснить, либо очень много наврать. А камни просто чудо! Так и сверкают! Как мы их назовём?
– Юадарин, – ответила Модеста, в тайне радуясь, что Олдама проявила хоть к чему-то интерес и не сидит в одиночестве, изводя себя мучительными мыслями. – Это название нам подсказали неррийцы. Сами-то они не очень интересуются драгоценностями, но эти камни они называют именно так. В Лариндэ уже начали разрабатывать прииски, среди людей оказались довольно умелые знатоки этого дела. Они с энтузиазмом взялись за новый промысел. Первые камни нам принесли любознательные неррийцы и показали, где их нашли.
Изобретательница одобрительно кивнула, а в глубине души упрекнула себя в том, что до сих пор даже не поинтересовалась жизнью тех людей, кого они привезли на Ниа-Нерри.
– Олме нравились эти камни, – сказала Олдама, в её взгляде снова была боль. – За свои недолгие дни жизни она ничем не успела налюбоваться.
– Она жила гораздо дольше, ведь она – это ты, твоё отражение. Просто ты забыла быстро об этом, принимая её за совершенно другую личность.
– И всё же её жизнь была коротка.
Модеста занервничала и стала искать хоть что-то, что могло бы отвлечь Олдаму от тяжёлых мыслей и воспоминаний. Её взгляд остановился на дисплее радара, где вспыхивала светящаяся точка.
– О, кажется, рядом есть корабль, – оживилась капитан, указывая на дисплей. – Как далеко он забрался от привычных трасс. Я думала, что тут летаем только мы.
Олдама тоже встрепенулась и, вскочив с кресла, побежала к приборам обнаружения. Модеста последовала за ней.
– Действительно, корабль… Так, подлетим поближе, – изобретательница направила «Мираж» к обнаруженному объекту. – По-моему, он никуда не спешит. С его теперешней скоростью он через сотни лет достигнет ближайшей населённой планеты.
– Наверно, там что-то случилось. К тому же я не вижу на корабле ни одного опознавательного знака.
– Надо позвать остальных. Чем они занимаются? – спросила Олдама.
– Мод, по-моему, хотела идти в лаборатории, а Глория помогает исправлять Глориозе её вчерашние ошибки.
– А, это тот звездолёт, который вёз лошадей какому-то барону, – вспомнила изобретательница.
– Вот-вот! А Глориоза решила, что это корабль леруев, в котором они перевозят ворованных лошадей-чистокровок. Наша Воин уже второй раз ошибается, принимая кого-либо за леруев. Это может испортить нам репутацию и уже никакие извинения не помогут. Хорошо, что барон получит своих лошадей целыми и невредимыми, – сказала Модеста.
Она вызвала подруг, и вскоре все были в сборе.
– Странный кораблик, – решила Мод, взглянув на объект.
– Как бы вновь не ошибиться, – поостереглась высказать своё мнение Глориоза.
– Загоните его в трюм, – распорядилась Модеста. – Я и Глориоза всё узнаем.
– Это леруи. Я чувствую это, – отозвалась негромко Олдама, пристально глядя на корабль, за которым следовал «Мираж».
– Скоро узнаем, – сказала Глориоза, покидая вместе с Модестой зал управления.
Неизвестный корабль был пойман и разговор с пленниками занял не более четверти часа. Капитан «Миража» и дочь Воина вернулись к подругам не с пустыми руками. Каждая принесла по свёртку.