– А зачем скрываться, если теперь любой человек, находящийся в этом дворце, может узнать, что в кабинете кто-то есть? Вуали, думаю, вполне достаточно, чтобы сохранить своё инкогнито, а всё остальное никого не касается, в конце концов – мы люди, а не призраки, – ответила та.
Казалось, она была вполне довольна тем, что сделала и ничуть не беспокоилась по этому поводу.
– Ты объявила о нашем присутствии всем?!! – ужаснулась Олдама.
– Нет, только одному человеку. Правда ещё десяток слуг и служанок слышали то, что я сказала, но уверена, они не предали этому никакого значения, ведь дел у них и без этого хватает, – беспечно пояснила Модеста. – Благо, здесь никто не знает наших фамилий, кроме Лейлы.
– Что ты сказала ему? – поинтересовалась Глориоза, не склонная паниковать.
Ситуация ей даже показалась забавной.
– Попросила передать герцогине, что её в кабинете ожидает госпожа Римфейз.
– С ума сошла! – тихо воскликнула Олдама.
Глориоза лишь тихонько посмеялась над её опасениями.
– Не стоит паниковать из-за такого пустяка, – сказала Модеста.
– А если до ушей Рубена и Натана дойдёт слух, кто именно приходил к Лейле? – волновалась Олдама.
– Мало ли людей носят такую фамилию? Имени же я не назвала, – пожала плечами Модеста. – К тому же прошло слишком много времени, в Агентстве вряд ли помнят о нас, а тем более ищут. Да и фамилии у нас были другие тогда. Судя по тому, сколько тут сегодня присутствовало гостей, вряд ли хоть половина из них оказались знакомы друг с другом. Это один из открытых приёмов, на которые не присылают приглашения, и посетить их может практически любой человек. Ведь аристократы не только ведут дела, но и часто занимаются благотворительностью, да и просто могут выслушать личную просьбу определённого человека. Лейла очень отзывчива, а потому здесь полно гостей.
– Я согласна с Модестой, – сказала Глориоза. – В конце концов, мы должны были напомнить герцогине о нашем существовании. Не сидеть же нам здесь до утра! Или того хуже, быть обнаруженными прислугой. А так хоть какой-то шанс увидеться с Лейлой. Да и вообще, узнай мы заранее, что тут проводится такое мероприятие, то можно было бы открыто поучаствовать в этом.
Но Олдама с сомнением покачала головой – вот так появиться в обществе она пока не решилась бы.
Из-за приоткрытой двери послышался быстрый стук каблучков, дверь резко распахнулась и в кабинет вбежала девушка лет семнадцати, в роскошном платье малинового цвета. Дорогие украшения сверкали в её причёске, на шее и руках. Она держала веер, усыпанный мелкими бриллиантами, поблёскивавшими от света огня. Серые глаза девушки были полны страха, она казалась порядочно взволнованной и даже рассерженной, но при этом и одновременно счастливой.
– Ты опоздала, Лейла, – без упрёка произнесла Модеста, просто спокойно констатировав факт, но её глаза не скрывали радости от встречи с подругой.
– А, и вы тоже здесь! Этого следовало ожидать! – воскликнула герцогиня, поспешно закрыв дверь и глядя на Глориозу и Олдаму.
– Конечно, где же нам ещё быть? Ведь мы договорились о встрече, – напомнила Олдама.
– Лейла, ты сердишься, а ведь сердиться должны были мы, – сказала Глориоза, шутливо погрозив герцогине пальчиком.
– Вас могли узнать! Вам надо было уйти, – не унималась Лейла, проигнорировав слова Глориозы так же, как и Олдамы. – Разве вы не слышите, что тут творится? Во дворце полно народа, и Ле́вмер мог тебя узнать по голосу! Ты захотела разоблачения?
Герцогиня едва не сломала от волнения веер и, чтобы в дальнейшем не повредить эту дорогую вещь, положила его на стол.
– Левмер? – с удивлением повторила Глориоза и повернулась к Модесте, ожидая пояснений.
Модеста виновато отвела взгляд в сторону и спокойно призналась:
– Да, он был первый, на кого я наткнулась.
– Но ты же не сказала, что встретила его, – Олдама опустилась в ближайшее кресло, чувствуя, что от волнения у неё подкашиваются ноги.
– Не всё ли равно? Главное, что Лейла пришла, – подвела итог Модеста, указав на герцогиню. – Да и было бы странно при секретаре проигнорировать его присутствие и отправить к герцогине с сообщением простого слугу.
– Левмер ничего не заподозрил? – спросила индианка у Лейлы.