— У всех есть плюсы и минусы, — заметила леди.
Сморщив нос, полуэльфийка согласилась и с этим, подумав, что никогда не смогла бы относиться к чьим-то минусам равнодушно. Обвинение в ее адрес, высказанное однажды во время очередной ругани, гласило: ужасная эгоистка-Йонсу считала, что весь мир крутится вокруг нее и любое несчастье ударит по личному спокойствию. А раз так, то несчастья либо стоило не замечать, либо активно с ними бороться. С минусами людей нужно поступать схожим образом.
Подобного рода эгоизм Йонсу признавать не желала. Ей было проще и приятнее объяснять вспышки борьбы альтруизмом и добротой. Показная смиренность леди Саманты Санурите раздражала, и поэтому Йонсу колко спросила, рассчитывая, что ее прогонят:
— Значит, совета я не услышу.
— Ты не из тех людей, что любят советы, — мягко ответила леди, ставя бокал на стол. — Все равно поступишь по-своему. Ты пришла, чтобы я успокоила своим согласием.
— Нет, — солгала Йонсу. — Ты вовсе не мой моральный ориентир. Я пришла за помощью, которую не получила. Спасибо хотя бы за информацию. Теперь ясно, что на поддержку рассчитывать не придется. Ты ведь из тех людей, что хороши только на словах, — с каждой фразой Йонсу распалялась все больше. Она не переносила двуличность и вранье. — Иначе бы не сидела, попивая эту гадость! Как вообще можно это пить?! Ужасный вкус! Лучше бы пошла к людям! Хотя, впрочем, зачем? Не нуждаюсь в помощи слабаков. Сидите и ешьте дальше! А я справлюсь сама! Не собираюсь уступать. Мы разделим Хайленд, и хоть где-то люди и эльфы начнут радоваться жизни вместе!
Еще чуть-чуть, и Йонсу бы кинула бокал в стену, но, к счастью, вовремя сдержалась. Она поставила его и резко встала, так, что золотистая коса ударила по спине. Оскар разозлил ее, а желание Саманты оправдать брата окончательно вывело из себя.
— Никогда ты мне не нравилась, — заявила полуэльфийка. — Наследница первых людей! Правильно говорят: вам, людям, на всех плевать, кроме себя. Душевное просветление! Придумала! Ты сидишь в этой комнате, молишься на книжки и лампады и считаешь каждый хороший поступок — когда же их хватит на божественную награду? Это не праведность — хрень собачья!
К ее удовольствию, в туманных глазах Саманты мелькнуло что-то вроде раздражения. Йонсу решила закрепить успех.
— Я тебе вот что скажу, — облокотившись ладонями на стол и нависнув над леди Санурите, проговорила она, — что вашему настоящему богу плевать на людей так же, как вам — на всех остальных. Вы друг друга стоите. Он смеется, когда видит эти книжки и лампадки. Я точно знаю. А нашего бога он уничтожил. Две волны — знак нашей Эрмиссы. Ее нет, она не услышит, он — не захочет. Интересная ситуация, правда? Зря тратишь время, просиживая здесь диваны. Мир станет лучше, только если мы постараемся исправить его сами. Я ухожу.
Йонсу демонстративно развернулась и направилась к дверям. Взгляд цеплялся ко всякой дурости: к занавескам в мелкий цветочек, настольной лампе у кровати с десятком полумесяцев и звезд на цепочках, полкам с книгами о скучном и бесполезном, намалеванному на стене изображению светящегося силуэта. В голове этой женщины полная каша. Йонсу не бралась разбираться, в кого та верит: в Майриора, Эрмиссу или что-то третье, уже абстрактное. Вместе с Михаэлем Саманта Санурите промывала мозги населению Хайленда, чтобы сохранить систему жизненного порядка. Она обладала солнечным светом — оружием, напрямую уничтожавшим синаанцев! Но Йонсу не помнила, чтобы Саманта участвовала в войне. Единственной помощью армии, которую Йонсу смогла вспомнить, было испепеление синнэ Эллиона. К слову сказать, кто такая Эллиона? Очередная баба Майриора? «Сам путается с кем попало, — мстительно подумала Йонсу. — Но сыночку заставляет блюсти целомудрие, козел!» Как всегда при возникновении мыслей о Майриоре, Йонсу начала чувствовать, что ее самообладание исчезает стремительней росы в солнечный день. Душевный хаос… В храме ей говорили, что хаос не дает управлять апейроном. Майриор заявил в тот черный день, что все происходит ровно наоборот. Оказался, естественно, прав. Матрица, чувствуя душевное смятение, сама липла к пальцам, просила что-то сделать. «И сделаю, — пообещала Йонсу. — Буду даже рада, если последним в жизни, что я увижу, будет его смерть!» Мысль успокоила. Следовало приступать к следующему заданию, раз Саманта оказалась именно той лицемеркой, какой Йонсу всегда ее считала.
Когда она достигла дверей, в спину ударили слова:
— Раньше ты была совсем другой. Веселой, заботливой, жизнелюбивой.
— Ты имеешь в виду до гибели моего мужа, отца и родины? — едко бросила Йонсу через плечо. — Теперь он отобрал и друга. Я никогда его не прощу, сделаю все, чтобы победить. Нечего терять.
— Значит, и твои мотивы эгоистичны.
Йонсу сжала кулаки. На языке вертелся колкий ответ, но произнести его она не успела.
— Больше интересует, что такого тебе сказал принц Бетельгейз. Ты не сводила с него глаз, выбежала следом, когда он ушел, и вернулась через день с совершенно пустым взглядом. Это наводит на некоторые мысли.
Гнев исчез. Слезы, с трудом спрятанные в глубине, начали выбираться на волю. Йонсу шмыгнула носом.
— Никогда не думала, что буду плакать из-за мужчины, — просипела она самой себе и торопливо вышла, надеясь, что Саманта ничего не заметила. Хватало того, что их с Бетельгейзом тайна перестала быть тайной. Хотя какая разница! Пусть думает что хочет! Если они не вместе, если Бетти прогнал ее, ясно показывая, что дорожит папашей больше, чем ей, то тайны уже нет. Даже лучше, если Санурите будут обманываться в их отношениях. Йонсу сама не знала, на что рассчитывала, придя к Саманте. Предложил-то Джейнис, но ведь можно было и объяснить, почему это пустая трата времени!
Не только времени, но и сил. Йонсу, выйдя в коридор, села на ближайший пуфик и спрятала лицо в ладонях. Замечательно говорить, что справишься со всем сама, одна… Только это ложь. Без близких Йонсу ничего не сможет сделать. Ей нужна поддержка и чужое одобрение, как воздух. Вот только нет Валери, отца, Ники, принцессы Аделайн, подруги перестали быть подругами, Лиссандро и Валентайн погибли, Михаэль опередил их всем назло, Бетельгейз кинул, как ребенок любимую игрушку.
Это заставило Йонсу задуматься совсем о другом. Избавившись от остатков слез, она кинула взгляд на разрисованный полумесяцами потолок.
— Почему мы друг друга ненавидим? — спросила полуэльфийка у символа Короля Синааны.
Она нечасто задавала себе этот вопрос. Слишком сложно было продраться сквозь лавину взаимных обид и прийти к самому началу, их знакомству. Отойти от неприязни и рассуждать здраво. Обычно Йонсу с сожалением признавала, что не может вспомнить тот день без злости, а злость затуманивала все попытки думать не предвзято. «Он вел себя просто хамски!» — горячо рассказывала она друзьям. Большинство согласно кивало, и только кто-то, Йонсу не помнила, кто именно, спросил: «А как вела себя ты?» Тогда Йонсу ужасно разозлилась.
Как вела себя она… Как обычно!
А Майриор вышел из машины с чрезвычайно самодовольным, горделивым выражением лица. Этого было достаточно, чтобы невзлюбить. Он был непредсказуемым, взбалмошным и даже не пытался быть приветливым. Общение с ним утомляло Йонсу. К тому же, что греха таить, она втайне завидовала его жесткости и умению вести дела. Он совершенно не соответствовал идеалу мужчины в ее голове, но почему-то притягивал. Стоя рядом, Йонсу думала одно.
«О чем думает он?»
А потом вдруг все закрутилось, завертелось… Похоронив взаимный слабый интерес под местью, они возненавидели друг друга. Вот и ответ. То, что интерес был взаимный, Йонсу понимала. Она-то всегда замечала, как начинают блестеть глазах будущих друзей рядом с ней.
Интересно, как воспринимал прошлое сам Майриор.
Последний ход с его стороны едва не оказался последним. Йонсу была готова сдаться от нахлынувших слез. Выйдя с лоджии после разговора с Бетельгейзом, она не нашла в себе сил на встречу с Самантой и уехала в Верберг. Перенестись не смогла — воздух казался тягучим, словно смола. Слепой к чувствам Эрродан Ленрой не заметил ее состояния — да и едва ли оно его волновало, ведь ни от Селесты, ни от Спэйси не было вестей. Йонсу не хотелось говорить, что дочь нынешнего эльфийского повелителя лежит под руинами темницы Анлоса. С посмертным прозвищем «шлюхи кронпринца» и обглоданными крысами руками. Про Спэйси Йонсу ничего не знала сама.