Путешествие от Аливьен-иссе до Верберга и обратно заняло полтора дня. Все это время Йонсу гадала, что делает в Анлосе Кэтрин Аустен. Ее, слепую и обезумевшую, пришлось оставить на свой страх и риск. Один господь знал, чем Кэтрин занималась на развалинах столицы империи. Джейнис и Йонсу оставили ей пищу и воду, нашли одеяла, чтобы было чем согреться, и надеялись, что никому не придет в голову поддаться ностальгии на месте недавней битвы. Реакцию Белой леди Анлоса на посторонних никто из них не брался предсказать. Джейнис, может, и хотел бы забрать Кэтрин в Айлир-иссе, но Йонсу боялась, что он не справится с ней в минуты сумасшествия. Нет, справиться с чарами смерти мог только апейрон — либо покинувший всех хитрый кронпринц. Ведь именно он победил первого спятившего мемория Альфираци, первого во всех смыслах.
Вспомнив о Михаэле, Йонсу вспомнила и об еще одном запланированном деле. Она посмотрела на часы. Четыре. До Брааса можно добраться часа за три, если немного «поколдовать» на лошадьми.
***
Путь до Адровера — маленького городка на берегу залива — ничем особенным Йонсу не запомнился. Нанятая карета мирно подскакивала на щербатой дороге, солнце било в глаза сквозь шторы и назойливо пахло то солью, то пеплом. Справа полуэльфийку не покидало море. Йонсу смотрела на него с тоской. Этот залив напоминал сразу о двух вещах: погибшей родине и потерянных берегах. По легенде, души эльфов после смерти хозяев переносятся в другой мир. Его описывали в красках, рисовали целые картины в храмах, когда те еще не запретили. Йонсу совершенно спокойно могла представить матовое тягучее море приятного винного цвета, белые пески и каменный город под сводом пещер. Она знала, что ее там ждет отец и, возможно, родившийся мертвым брат. Ждут определенно зря. Даже если верх возьмет эльфийская половина крови, Майриор сделает все, чтобы ее душа распалась и стала жертвой бездны.
Слева картина медленно, но менялась. Аливьен-иссе стоял в устье реки, и его окружали пологие холмы; холмы превратились в поля. Их цвет стал единственным признаком того, что карета куда-то едет. Провожая десятки оттенков зелени, редкие островки рыжины и белизны, Йонсу подумала, что жить здесь очень тоскливо. Глазу зацепиться не за что! Даже в Палаире было больше интересного. К сожалению, заняться к карете было решительно нечем, и Йонсу начала думать.
С большим усилием отгоняя мысли о Бетельгейзе, она вспоминала карту Хайленда. Долина Нойры потеряна на долгие годы. Западный берег отобрали Ленрои, и Йонсу не могла их винить. В конце концов, когда-то эти земли действительно принадлежали эльфам. О районе пустынь нечего думать, низины Сёльвы принадлежат фамилии Санурите. Скорее всего, Оскар подтянет своих многочисленных внуков и правнуков и оставит мелкие города на них… Так что уцелело?
Карета резко остановилась. Йонсу слетела со скамьи и упала на пол, больно ударившись коленями.
— Что за хрень?! — вырвалось у нее. Встав и выглянув из окошка, Ливэйг повторила тот же вопрос кучеру. В нос ей ударил запах гари.
— Я туда не поеду, — раздался голос сверху. — Могу даже половину суммы вернуть — не поеду!
— Не стоит…
Йонсу упала обратно на скамью. В какой-то момент поля стали выжженной равниной, похожими можно было «любоваться» у развалин столицы. На этой равнине купались в золе фундаменты городов — вот и все, что осталось от Адровера, кормившего половину горных деревень в окрестностях. Первый хребет уже проглядывался вдали. Перед ним расстилалось черное море с редкими вкраплениями серых кубов, головешек и гордо стоящей каменной статуи основателя города. Кроме того, совсем близко Йонсу увидела колокол. Подобными пользовались в храмах звезд. Не помогли.
— Мы едем обратно? — к реальности полуэльфийку вернул голос кучера. В нем было столько надежды, что Йонсу почувствовала прилив сил. Она встала и, подхватив сумку через плечо, крикнула:
— Оставь меня здесь и езжай обратно!
Туфли сразу утонули в серо-черном «песке». Ливэйг брезгливо подергала ногой и попыталась наспех зачаровать обувь, чтобы кожа отталкивала пепел. Это получилось на удивление быстро и точно. Всего-то надо было сплести паутину из порывов ветра.
— Вы уверены?
Йонсу одарила кучера беглым взглядом и кивнула. Ей было необходимо попасть в Браас — и так задержалась слишком надолго. Поэтому, едва карета отъехала, Йонсу склонилась над поверженным колоколом. Она была уверена, что найдет подсказки. Все колокола главных храмов были отлиты в Кэрлиме и покрывались вулканическим стеклом. Не полностью: кисть смачивалась в расплавленном стекле, и ею можно было изобразить все что угодно, не волнуясь о сохранности. Рисунки не блекли спустя тысячелетия. Изображали же они всегда только одно.
Йонсу погладила указательным пальцем ярчайшую звезду юга — Шеру. Она, по заверениям главных меморий, дарила адептам силу огня. Разрушающая и Созидающая. Пламя питалось чувствами и эмоциями, благородными и низкими. В зависимости от того, что именно отдавала душа, она становилась либо безумной, как Наама, либо теплой и согревающей, как Джейнис. С чарами этого типа Йонсу никогда не испытывала проблем. Она дышала эмоциями и спокойно отдавала их, не испытывая опустошения.
Чуть выше художники изобразили Альдебаран. Символ солнечного цвета питался желанием помочь. Светлые адепты дарили чувство надежды, темные — обман, фантомные фигуры. Йонсу знала адептов, умевших скрывать свое тело, становиться невидимыми. Эгоисты… Так и Саманта Санурите сидела в своих покоях, прячась ото всех. Йонсу без труда вызывала солнечные вспышки. Иногда ей казалось, что она сильнее большинства меморий храма Каалем-сум.
«Здесь — Бетельгейзе», — подумала Йонсу, опуская взгляд в пустое пространство между Альдебараном и Постериорой, символом апейрона. О своей силе думать не хотелось.
Послезавтра наступал месяц Альтарфы, владычицы воды во всех ее состояниях. Йонсу до сих пор не поняла ее смысл. Не была понятна и Рейн Кайцер, обладавшая силами воды. Это ужасно раздражало полуэльфийку — полуэльфийку, которой положено верить в море! Йонсу могла только притягивать воду, но создавать ее — о том даже речи не шло. Примерно такие же дела обстояли с силами лавы и земли. Валентайн как мог объяснил ей, что лава подчиняется только бунтарям, но для полуэльфийки это осталось словами. Адептов земли всегда было ничтожно мало, на вопросы никто бы не ответил. Просто давалась сила ветра: делай вид, что идешь по течению, а сам проявляй твердость! Ведь ураганы разрушают горы. Йонсу погладила звезду, под которой родился Валери, и вздохнула. Может, добраться до Брааса в смерче?
Браас. И принцесса Сэрайз. Йонсу вспомнила ее милое личико и загрустила еще больше. Не повезло же девочке родиться в императорской семье перед развалом Хайленда… Будь Михаэль при своем уме, он бы сохранил ей жизнь, но дурак додумался отправить дочь в Браас. Лучше бы оставил с матерью! Разозленная Мару Лэй стоила целой армии. А теперь… Один господь знал, что стало с Сэрайз. В который раз за день вспомнив лицо «господа», Йонсу хмыкнула и огляделась.
Она погорячилась, решив, что от города осталась горстка пепла и обгоревшие деревяшки. Стены домов столь «удачно» сливались с пепельным полем, что Йонсу смогла их разглядеть, только подойдя на расстояние вытянутой руки. Интересно, когда случился пожар? Пальцы нащупали тепло стен, но было сложно сказать, нагрелись ли те за день или не желали расставаться с жаром огня.
«Первое», — решила Йонсу, услышав за спиной шаги, которые тщетно пытались скрыть. Бандиты бы не стали поселяться в городе сразу после катастрофы.
— Здравствуй, красавица.
Изобразив страх на лице, владелица апейрона обернулась. Перед ней стояла четверка разбойников. Где-то шумел пятый. И ни один из них не достал оружие. Йонсу захотелось посмеяться, но играть стоило до конца. Кем ее считают? Она прижала сумку к груди.