— Не советую, — предупредил один.
— Бросай сумку на землю и не выдумывай.
Йонсу помотала головой. Она догадывалась по позе, кто именно нападет первым, и ждала этого момента. Мародеры — низшая ступень, на которую мог ступить человек. Каким мерзким надо быть, чтобы наживаться на горе остальных? Йонсу подумала, что будет избивать их с удовольствием.
К пяти прибавилось еще трое. Один игрался с ножом, большинство оценивающе смотрели на нее, двое переговаривались. Острый слух позволил разобрать пару слов. Йонсу перестала улыбаться. Последний раз подобными мыслями грешил Михаэль.
— Какие же вы мрази, — покачала головой полуэльфийка. — Считаете, что крутые! Будьте готовы, сейчас вас уделает женщина!
Сумка взлетела вверх, управляемая потоками ветра, и, пользуясь тем, что мародеры подняли головы, Йонсу ударила ближайшего из них ногой в живот. Молодой парень улетел по меньшей мере на три метра — церемониться Йонсу не собиралась. Грабителям, насильникам и убийцам не место на земле Хайленда. В конце концов, она действующий гвардеец!
Оказалось, что по меньшей мере у половины нападавших имелись при себе ножи и украденные кинжалы. Остальные выхватили пистолеты. Сразу видно, что мародеры нападали и на хайлендцев, и на синаанцев. Йонсу впервые за долгое время подумала, что дурость Майриора бьет примерно так же: без разбору. Этим «людям» все равно, кто перед ними. Йонсу сжала кулаки. Пора, наконец, показать, кто самая сильная мемория из живущих! Разве ее могли одолеть какие-то бандиты, вооруженные железками и порохом?
Выстрел раздался из-за спины. Пригнувшись, Йонсу вызвала кругообразным движением ноги стелющееся по земле пламя — раздался крик. Мародер упал на спину, визжа от боли. Наслаждаться видом времени не было. Чутье матрицы показало Йонсу, что на нее несутся сразу двое. Пласты земли окружили ее, вызвав к тому же, тучу пепла. Пепел ослепил нападавших. Йонсу смешала огонь и молнии — «щит» разлетелся во все стороны.
Когда завеса улеглась, полуэльфийка обнаружила, что из девяти, включая стрелка, мародеров осталось всего трое. Двое лежало с пробитыми головами, четверо сбежали. Йонсу самодовольно выпрямилась.
— Молодец, ничего не скажешь, — признал, по всей видимости, главарь. Его спокойствие насторожило Ливэйг. Что не так?
Пуля ужалила в лодыжку. Навылет. Нога предательски согнулась; Йонсу опустилась на колено здоровой и без слов и лишних эмоций связала кольцо из молний. Единственная стихия, опустошавшая ее. Неудивительно, ведь «ярость небес» питалась болью. Йонсу прицелилась.
Вспышка света. Синего, как призрачный огонь. Молнии тоже уничтожали души, если пользоваться ими правильно.
Кончики пальцев дымились.
Дымилась дыра в голове главаря. Всегда нужно целиться в голову. Это надежнее.
Побросав оружие, остальные двое побежали прятаться в руинах города. Где-то в них скрылся и неизвестный снайпер. Теперь Йонсу его видела. Жаль, что поздно. Вздохнув, полуэльфийка окружила себя воздушным щитом и занялась раненой ногой. Это оказалось несложно. Конечно, Йонсу не считала себя второй Летой Инколоре или Кэтрин, но лечила она довольно неплохо. Сказывался опыт бесчисленных битв.
Боль успокаивалась лунным светом, воду Йонсу перенесла из закрытого колодца. Дело оставалось за малым, нужно было найти немного растений, чтобы залатать их жизнью сквозную рану, но тут возникла проблема. Йонсу не видела ни единой травинки. Природная регенерация не всесильна — идти с дырой в лодыжке не хотелось. Сморщив нос, Ливэйг села на землю и задумалась. Ее взгляд упал на лежащие рядом трупы. «Прошла пара минут, — мелькнуло в голове. — Мертв только мозг. Остальное еще считает, что живо. Можно воспользоваться». Йонсу закрыла глаза и притянула розовый туман к ране. Понадобилось около минуты, чтобы чужая энергия прижилась. Через минуту полуэльфийка уже спокойно опиралась на ногу. Вот и все.
— Почему ко мне липнут неприятности? — вопросила Йонсу.
Она с сожалением окинула взглядом бывшее поле боя. Три трупа, стрелок уполз в убежище, и неизвестно, выживет он или нет. У одного из них — раскроенная молнией голова. Череп разлетелся вместе с мозгами, оставив пятно на пепле. При желании на нем можно было пройти психологический тест на ассоциации. Йонсу цокнула языком. Будь на ее месте кто-то другой, он бы, возможно отыскал сбежавших мародеров. Если она не избавится от преступников, не будет ли в ответе за их злодеяния? Вся кровь невинных будет в том числе и на руках Йонсу. Полуэльфийка считала это полной чушью. В начале карьеры она чувствовала себя глубоко несчастной, унося жизни других. Кто-то убеждал, что бездействие — грех больший, а убийства — даже благодетель. Многие соглашались. Что с ними стало? Их души раскалывались, разум мутнел. Наама, Огненный клинок Синааны, тому примером.
Махнув рукой в сторону развалин, Йонсу начала подниматься. Воздушный шар превосходно слушался хозяйку. Ветер был отрадой полуэльфийки: ей нравились легкие, ненавязчивые стихии, вроде созидающего огня или света, и раздражали «монументальные» чары вроде земли и лавы. Исключением стала молния. Йонсу просто безотчетно боялась ее. Каждый раз, слыша гром, она слышала и чей-то крик. Это не отменяло того факта, что молния считалась одной из опаснейших стихий. Йонсу была вынуждена ей пользоваться. Сейчас же она с улыбкой летела в сторону Брааса.
Шар разгонялся до превращения мира в мутное цветное пространство. Вернее, так было раньше. Сейчас палитра поблекла: справа располагалась синева, слева — чернь с редкими пятнами рыжины. Это начинались горы. Когда чернота гари окончательно исчезла, Йонсу остановилась. Шар лопнул, ветер начал трепать волосы. Йонсу висела над гаванью великого города майомингов.
Когда-то они были людьми, много лет назад. Полуэльфийка не успела застать те времена. Михаэль рассказывал, что его дед, Эльтаис, выкрал девушку из родной горной деревни и сделал сиротой. Ее звали Фаталь. Эльтаис поразил жителей деревень жестокостью. Поняв, что на севере материка растет сила, с которой им не справиться, люди начали покидать предгорья. Они уходили в пустыни. Когда Михаэль стал кронпринцем, в районе цепи Мийэрдин никого не осталось. Все перебрались в пещеры гор за песчаными дюнами. С прошлым потомков мийэрдинцев связывало только название. Майоминги. Они все же вернулись на родину, но годы спустя и по случайности. Мили туннелей под землей соединяли Мосант. Некоторые майоминги пробрались по ним к будущему Браасу. Кто-то решил идти дальше на юг и оказался в Синаане. Изменились и те, и те. Сейчас признать родственными людей, майомингов и мойр можно было только по скелету. Общими остались грехи.
«Продажные эгоисты», — подумала Йонсу, опускаясь на краю торговых лавок. Путанные улочки, где каждый хотел обмануть другого, смрад, шум, порченный товар. Воры-карманники и зазывалы. Ей хотелось пробежать это место или даже телепортироваться, но воздух продолжал быть вязким. Определенно, с создателем (или хранителем) мира было что-то не то. Приходилось идти и выслушивать крики.
— Таурская сталь!
— Специи из Лирии!
— Всего по два виста метр! Теплый, как объятия матери!
Продавали все: еду, драгоценности, строительные материалы, себя, рабов. Йонсу насилу отбилась от торговца служанками и из жалости купила плащ с капюшоном из шерсти у маленькой девочки, которая, по заверениям, сшила его сама. Разумеется, соврала. Отойдя, Йонсу нашла бирку и прочитала, что плащ пошили в Мёрланде. Полуэльфийка не могла понять: ей действительно приятно от благого дела или противно, что добро нашло не того адресата? Хорошо хоть, что плащ был неплох. Йонсу накинула его на себя, поверх хлопковой туники и бридж, и начала млеть от тепла. В Мосант холодало стремительнее, чем при подключении холодильника к сети.
Перемены затронули не только климат или власть.
Чувство тревоги вцепилось к Йонсу, когда она прошла мимо торговки оссатурским овощами. Плоды, выращенные в лунном свете, всегда казались странными, но в этот раз чувство оказалось слишком сильным. Йонсу остановилась. Женщина мгновенно вцепилась в нее.
— Я возьму яблоко, — сказала Йонсу. — Только одно.
Торговка, начавшая возмущаться, утихла, увидев блестящий вист. Ливэйг создала его сама, как когда-то Бетельгейз в кафе Палаира. Он ничем не отличался от оригинала; обычно Йонсу выступала против собственного фальшивомонетничества, но тревога заставила преступить законы морали. Владелица апейрона привыкла верить интуиции. Сейчас голос внутри говорил, что под золотой кожурой скрывается что-то темное.