— Конечно твоя мама примет их, — ответила Вейни. — А почему ты спрашиваешь?
— Значит, не примет, — прозвучало в ответ. — Иначе бы вы не переглядывались и не задали вопрос. Их, наверное, выгонят, казнят или вроде того.
Ситри в восхищении крякнула. Айвена вовсе потеряла дар речи. «С каких это пор дети такие умные?» — ясно говорил вид Ситри. Вейни была согласна. И, главное, момент достойного ответа уже упущен, Альмейра не поверит ни единому слову.
— Примет, — повторила Вейни без особой надежды.
— Она больше не хочет со мной гулять.
Айвена, не выдержав, стала барабанить по зубцам. Нервы. Она начала нервничать. И, как всегда в таких случаях, воздух стал густым и холодным, как мертвая кровь. Только не сейчас! Рядом Аль. Аль не должна видеть ее такой. Ах, где же Майри, когда он так нужен… Вейни успокаивал лишь свет его глаз. Под ним уходило даже безумие, с которым Айвена была рождена. Сумасшествие — верный спутник, приведший сюда. Ее главный грех после чревоугодия серебристой кровью.
— Ты в порядке? — донесся до Айвены голос Ситри.
Да. Все хорошо. По крайней мере, мир не двигался.
— Аль, отойди на минутку, — попросила Вейни. Еще, не дай Бог, навредит ребенку. — Только на минуточку, хорошо? Мы с тетей Ситри поговорим о войне, зачем тебе слушать такие скучные вещи. Иди-иди.
Конечно, Альмейра не поверила. А кто бы поверил на ее месте? Никто. Вейни была уверена: на лице ясно написана истинная причина просьбы. Глаза наверняка алеют, рот искривился, шрамы проступили еще ярче, руки совершенно точно застыли в подобие птичьих лап. Айвена знала, как выглядит во время приступа. Еще бы, один раз это случилось напротив витрины магазина.
Тем не менее, Альмейра ушла.
— Со мной все хорошо, — сразу заявила Вейни, едва персиковое платье скрылось за углом. — Просто отвлеки меня. Ты знаешь, что со мной. Просто отвлеки.
За словом Ситри в карман не полезла. Вопрос давно крутился у подруги на языке.
— Как ты ее терпишь?
— Аль? Ее терпеть легко. Ты бы спросила, как я терплю Римму, там точно нужны железные канаты вместо нервов. Девочка совершенно не управляема.
— Кстати о ней, — Ситри вновь повернулась к проливу. Каалем-сум горел ярко, изредка его пронзали фиолетовые и белые вспышки. — Где Римма? Только не говори, что девчонку снова отпустили на земли империи. Дурость какая-то. Ты же за ней следишь, нет?
Айвена мотнула головой, прогоняя красный отсвет. Тот продолжал висеть перед глазами, но медленно бледнел.
— Уже не слежу, — сказала она. — Валетта запретила Римме приходить ко мне. Последний раз я видела ее на поединке Валентайна и Бетти.
Ситри присвистнула.
— Надо же! Почему?
— Не знаю, — Вейни закусила губу. — Я не видела Валетту с собрания. Я… я вижу ее только на собраниях. Мы не пересекаемся, где я могла переступить ей дорогу — ума ни приложу…
— А Майриор? — прозорливо спросила Ситри. Ей-то, променявшей Бога на идиота, было все равно на похождения Короля. Она спрашивала спокойно, без ревности и прочих чувств.
— Может быть, — неуверенно ответила Вейни. — Я поцеловала его недавно, но откуда Валетта могла узнать? О, хватит, я не хочу об этом говорить. Да, мне обидно, однако ничего не изменить, я знаю. Валетта не поменяет решения. Кто я, чтобы влиять на желания матери? Если Валетта считает, что Римме так будет лучше…
— Не стоит из-за чувств раскалывать Синаану, — вдруг заявила Ситри. Айвене показалось, что она ослышалась.
— Кто это говорит! — с толикой злости воскликнула она. Слова задели.
— Я говорю, — огрызнулась Ситри. — Переругаетесь, как собаки, во время войны. Догадайся, к чему это приведет.
— Ты меня упрекаешь в расколе? — Вейни едва не сорвалась на крик от потрясения. — Да ты с Валентайном…
Ситри ответила, смакуя каждое слово. Видимо, описываемая ситуация ее радовала.
— Да, Валентайном. Но Белладонна, заметь, ни слова не говорит. Она все знает, конечно же, хотя из приличия я делаю вид, что мы скрываемся. Я в их хату открыто прихожу, думаешь, Белладонна меня не видит? Ни слова не говорит. Странно, но так. Я провожу с Валентайном ночи напролет, пью его кровь, пока он сознание не теряет и не называет меня «Мару», олень чертов. Белладонна не против. Если бы не я, Валентайн бы к ней лез, бездушной мраморной суке, видимо, это ей не по душе бы было. Пусть упиваются своими высокоморальными платоническими отношениями. Плевать. Я его имею, он меня имеет, а Белладонна претензий не имеет, так что про какой раскол ты говоришь? — в конце Ситри все же гневно выдохнула. — Ненормальная, — добавила она, явно имея в виду Донну. — Еще и кольцо ему подарила. Засунула бы его в одно место, вот что.
— У нас все не так… — сказала Вейни отстранено. Рассказ словно оглушил ее. — Совсем не так. Я пью кровь Майри, но привязываюсь только сама. Наша связь фамильяра не взаимна.
— Я знаю, — напомнила Ситри. Знает, конечно, знает. Подруга всю жизнь была влюблена в самого буйного в истории Хайленда принца. Стоило Валентайну перейти на сторону королевства, как Ситри бросила всех многочисленных любовников ради него. Свое счастье, по мнению Айвены, абсолютно сумасшедшее и грубое, Ситри упускать не собиралась. Это напомнило успокоившейся Вейни об одной детали.
— Почему вы не поженились?
Ситри выпятила подбородок — она всегда так делала, когда пыталась показать безразличие.
— Не предлагал, — прозвенела Танойтиш. Айвена жалостливо вздохнула. — Так даже лучше, — поспешила оправдать Валентайна Ситри. — Я могу в любой момент пойти поразвлечься без общественного осуждения. Когда надеваешь кольцо на палец, приходится делать то же самое, конспирируясь.
Вейни пыталась понять.
— Ты его любишь, — протянула она. — Почему тогда… — «спишь с другими» казалось настолько вульгарной фразой, что Айвена не могла заставить ее произнести.
— Трахаюсь с кем попало? А какое отношение это имеет к любви? Это физиология.
Вейни осуждающе взглянула на нее — как святой отец на проститутку в церкви.
— Что? — без зазрения совести откликнулась та. — Я в любовь не верю. Пусть верят такие, как она, — Ситри кивнула в сторону ушедшей Альмейры, — пока есть время. Я знаю, что с ним приятнее всего, вот и все. Никогда не жалела, что он стал первым. Переспала бы с каким-нибудь неучем и разочаровалась, блюла бы потом целомудрие, как синий чулок. Найти бы тебе мужика, чтобы не задавала такие тупые вопросы.
Вейни вздрогнула, не сразу поняв, что тема переменилась и речь идет уже о ней.
— Я была замужем.
— Видимо, описанная ситуация произошла с тобой — иначе бы не маялась дурью со святыми браками, которых нет. Майриор тебя ни во что не ставит, смирись. Эта серая тень его окончательно заарканила. Они целыми днями гуляют по облакам и ловят бабочек, как малолетние влюбленные. Мелкая паскуда тому доказательством. Забудь его и найди нормального мужика, а не скандалиста с девчачьими замашками. Он женственней меня, — затараторила Ситри, пока Айвена в замешательстве и легком ужасе пыталась вставить слово. — Не удивлюсь, если у меня и член больше. Поэтому он и таскает баб по облакам. Как там, по большому пальцу мерят? Ты его руки видела? Правильно Валя говорит, что Майриор ничего тяжелее расчески не держит. Вообще знаешь, я помню Валетту в империи, она очень напоминала тебя, только ржала постоянно и громко спорила. И сидела в углу на балах, пока Михаэль пытался ее напоить. Так эта гениальная свое опьянение на танцующих перенаправляла… Жаль, мы практически не пересеклись за те, — Ситри завела глаза к небу и начала считать по пальцам, — три года. Потом я сюда ушла. Так вот, жаль, что не пересеклись, она была такая молоденькая, лет пятнадцать, и неискушенная, что я бы с удовольствием… — Ситри вдруг осеклась. Айвена стояла как громом пораженная. — Знаешь, я ничего не говорила.
Вейни торопливо кивнула пару раз и порадовалась, что поток мыслей иссяк. Иначе бы она, наверное, нескоро бы смогла с ней заговорить снова без смутных подозрений.
— Сейчас она страшная. Сейчас бы я не стала.