— Сколько их? — спросил Владыка внезапно.
— Двести сорок семь миллионов, мой король, — ответила Донна.
— Двести сорок семь… — повторил Майриор, задумчиво вглядываясь в земли империи.
— Что случилось, мой милый? — ласково прощебетала Айвена. — Ты считаешь, что не хватит? Может, стоит отложить поход?
— Нет! — вырвалось у Валентайна.
Он свою жизнь отдал этому моменту!
— Нет. Хватит, — сказал Майриор.
— Лета, прекрати меня морозить! — капризно воскликнула Айвена. — Снега могу вызвать поболее твоего.
Чуть прихрамывая, подошла Ситри, облаченная в длинный наглухо застегнутый черный плащ. Полуночный рыцарь незаметно посмотрел на нее. Шесть дней прошло с последней «разрядки», и Валентайну казалось, что через пару дней он не выдержит и оприходует первую попавшуюся служанку Золотых палат. Даже тело Айвены, которую он ненавидел, медленно, но верно, начинало манить. Что уж говорить о Донне? Тогда, у Брааса, он едва не сдался под натиском инстинктов. Наверное, перед Ситри стоило извиниться — только как, за что, почему? Танойтиш стояла непривычно ровно. Обычно она чуть сутулилась, но сегодня, будто сняв цепи комплекса, бесстрашно смотрела вперед. Валентайн впервые понял, что у его подруги нос настоящего хищника. И как он раньше не замечал?
— Прикажите армии выступать, — негромко сказал Майриор.
Донна подняла руку в сигнале. Войны слаженно ударили по щитам, по долине пронесся гул, что стал предупреждением невидимому врагу. Ящеры взревели, задирая рогатые шипастые головы, летуны захлопали крыльями, издавая пронзительное шипение, гигантские горы плоти, одетые в броню, присоединили к общей какофонии свой трубный глас. Армия сделала первый шаг к победе. Валентайн гордо расправил плечи. Момент славы!
— Как думаете, сколько из них выживет? — вдруг сказал Король.
— Они погибнут ради благой цели, — ответила Донна.
— Ради тебя, — прошептала Вейни, устремляя к Майриору прелестное личико.
— Валентайн, я спрашиваю тебя, — негромко произнес тот.
Лорд-оборотень, не отрывая восхищенного взгляда от черных легионов, ответил:
— Это будет смерть истинных рыцарей.
— Рыцарей, — закатив глаза, повторил Майриор.
— Ну ты же знаешь, — проворковала Айвена. — Он у нас рыцарь!
Это слово в ее устах прозвучало как оскорбление; Валентайну было все равно. Майриор снова повернулся к долине. Луна, лаская, отражалась от его волос и кожи. Айвена любовно смотрела в лицо своего Короля, словно упиваясь его великолепием. Валетта также глядела только на Майриора, преданно, не отводя взор. Казалось, весь мир был заключен в ее господине. Было ли дело только в красоте?
Мир содрогался от шагов.
— Как они быстро передвигаются! — восторженно воскликнула Айвена. — Смотри, они уже у реки!
— Хватит жужжать, ты меня бесишь! — рявкнул Майриор. Вейни более не проронила ни слова. — А ты их хорошо натренировал, Валентайн, — вдруг спокойно добавил он. — Эти солдаты идут в бой ради тебя. Они все сделают ради тебя. Казалось бы, какой может быть прок от живых существ… Они мрут как мухи, да, Наама? — обратился он к облаку пепла, пролетавшему рядом.
— Они идут ради вас, мой король, — поспешно сказала Донна.
— Да бросьте, — отрезал Майриор. — Не для меня.
Внезапно левая сторона мира провалилась куда-то вглубь, захлебнулась морской пучиной. Раздался дикий крик, складывающийся из миллионов предсмертных воплей. Черные легионы остановились, задние ряды напирали на передние, давя тех, кто оказался в середине. Впавшие в панику монстры пробивали себе путь к спасению, топча закованных в сталь союзников, сея хаос и смерть. Летучие монстры тщетно искали спасения в высоте, провал засасывал их в себя, так же, как и тех, кто отчаянно цеплялся за земную плоть. Валентайн зарычал, словно горный лев.
— Что ты делаешь, сукин сын?! — вскричал он, подняв тщедушное тельце Владыки под локотки, и, увидев лишь безумную победоносную улыбку и далекий блеск звезд в глазах, в ярости кинул его в пропасть.
— Майри! — взвизгнула Айвена, бросаясь за ним.
Валетта взлетела, поднимая холод и туман, глаза ее засверкали. Бледные, тонкие губы зашептали первую часть проклятия, рука со скрюченными пальцами взвилась над головой, готовясь послать смерть в Валентайна, но Ситри, выскочив между ними, заставила Бесплотный клинок остановиться. Валетта, волосы которой шевелились, как змеи, буквально жгла Ситри взглядом.
— Что же ты… — прошептала Донна.
Валентайна трясло. Его армия! Его армия! Дело его жизни, дело жизни его любимой! Миллионы их детей канули в соленую воду, он их выкинул, вышвырнул из жизни с той же легкостью, с которой растоптал бы цветок или раздавил бы жука! Ненависть холодком поднялась из неведомого места, о котором Валентайн не знал, ибо до этого момента ненависть была горячей и страстной. Он видел его смерть. Он крошил череп, отрезал части тела по кусочкам, выдавливал глаза — за годы, прожитые в Синаане, Валентайн узнал, как убивать со вкусом! С замиранием сердца он наблюдал, как из провалов вытаскивали выживших, пытались оживить умерших. Тщетно. Одна четвертая его детей погибла, и Валентайну казалось, что он сам их убил. Мысли путались. Половина его существа хотела отомстить, а вторая половина горевала по умершим. К глазам подступили слезы, но он прогнал их, как заразу.
Начищенные до блеска белые туфли ступили на выступ.
— Что ты сделал?! — прорычал Валентайн.
— Если бы я оставил их, конец сражения был бы предсказуем, — ответил Майриор и исчез. Наверное, он решил наблюдать за битвой с другого места. Валетта, с ненавистью взглянув на Валентайна и следом — на Ситри, поднялась в воздух и полетела куда-то на север.
— Ты будешь его защищать?! Ты будешь его защищать?! — внезапно заорал Валентайн, вцепившись в ни в чем не повинную Айвену и тряся ее, как тряпичную куклу. Повелительница воды снова завизжала.
— Возьми себя в руки! — повысила голос Донна, но даже она не могла успокоить боль, пронзавшую Валентайна. Наама, странно сверкнув напоследок, исчезла в пепле. Знакомая картина!
— Ты будешь его защищать? — внезапно зашипел полуночный рыцарь, уже с угрозой. — Ты и дальше будешь оставаться его подстилкой, жалкое создание? Ты не видишь, какой он?! Благородный? Сын бога, который не смог сдержать себя, и жалкой шлюхи — вот он кто! И да, я могу такое говорить о нем!
Айвена сдавленно пискнула.
— Отпусти ее! — в один голос выкрикнули Ситри и Донна. Одна — из ревности, вторая — из благоразумия. Валентайн разжал руки. Ему почему-то хотелось смеяться. Он был уверен, что Майриор слышал его.
Донна вбежала на край обрыва и протянула вперед руку, показывая, чтобы армия двигалась дальше. Вода медленно уходила с сожженных равнин, унося с собой пепел, горелую древесину, щиты и шлемы, кости и тела, не желавшие покидать этот мир. Все вокруг пронзилось равномерным топотом бесчисленных ног, идущих на север. Они придут туда вечером сегодняшнего дня, и Анлос захлебнется во мраке и крови.
Айвену, все еще находящуюся в состоянии крайнего потрясения, переходящего в бесчувствие, увела в шатер Ситри, которой, по чести говоря, были несвойственны такие альтруистические порывы. Но Валентайн о том не думал. Он сидел на краю обрыва, уткнувшись лицом в ладони. Донна стояла рядом с ним, о чем-то думая.
— Я убью его, — внезапно сказал Валентайн. Он поразился собственному спокойствию.
Донна осторожно села рядом.
— Посмотри, — он обвел рукой пепельный простор. — Наша армия поредела ровно на четверть. Все наши старания пожрал океан. Он сумасшедший. Сумасшедший не должен быть Властелином мира. Я убью эту гниду.
— Как?
— Он не бессмертный, — прорычал Валентайн. — Он не Бог, чтобы быть бессмертным, черт бы его побрал!
— Ты тоже.
— Мне плевать! Донна! Ты говоришь так, будто тебе все равно!
— Мне не все равно. Я просто хочу попросить тебя быть благоразумным, хладнокровным. Ты вечно все делаешь на горячую голову.
— Хладнокровным? — не поверив, воскликнул Валентайн. — Как я могу быть хладнокровным?! Он убил их, ты понимаешь это? Он убил моих солдат как последнюю светлую падаль! Наплевал на мои труды! И на твои тоже!