Ефим Давыдович устало махнул рукой:
- Стоп.
И набросился на исполнителя в форме милиционера, стоящего перед камерой с пистолетом в руке:
- То, как вы входите задерживать рецидивиста, - детские игрушки!
- Я никогда не был на задержании... Покажите, как нужно, - предложил исполнитель.
Режиссер счел себя оскорбленным.
- Ты еще будешь меня экзаменовать! - Давыдович взревел перейдя на "ты". - Все, съемка окончена!
Гасли осветительные приборы, Давыдович пил боржом.
- Сева, - позвал он.
Рысцой подбежал Сева.
- Завтра поедешь в МУР и будешь дежурить там с оперативниками, пока не поймешь все тонкости их работы. Понял?
- А как же съемки? На мне площадка.
- На площадке будет твой дружок Певзнер.
- Тонкости работы может подсказать консультант, - сопротивлялся Сева.
- У консультанта глаза милиционера, а у тебя, я хочу надеяться, глаза режиссера.
- У нашего автора сценария - глаза писателя.
- Да. Писателя, который десять лет не выходил со своей дачи. И написал все по старым воспоминаниям!
Севе хотелось спросить, зачем мэтр взялся ставить залежалый сценарий, но тот ответил сам:
- На современную тему ничего лучше не было, но, - Давыдович глотнул минералки из горлышка бутылки и заговорил так, чтобы слышали все на площадке, - мой долг сделать картину на уровне моих лучших фильмов! Ты понял? И не приходи сюда, пока не сделаешь, что я велел. Понял?
Сева понял.
...Они с Вовкой, наверное, облазили весь зоопарк.
Все, что Сева знал о животных, включая анекдоты, он рассказал Тамариному сыну, когда они ну только что не влезали за решетку к зверям.
Мальчик был в восторге, мальчик смеялся и постоянно задирал голову вверх, ожидая от Севы очередной истории.
Тамара наблюдала за их общением со стороны. Ей явно нравился возникший мужской контакт.
Иногда Сева брал тайм-аут, и компания перемещалась к очередному вольеру.
- Хочется мороженого, - просяще бросил Вовка, когда они проходили мимо лотка на колесиках.
- Что за вопрос! - лихо отреагировал Сева и полез в карман за деньгами.
- Не нужно ему мороженое, - тотчас откликнулась Тамара, находясь в тройке шагов от "мужчин".
Сева отмахнулся и вручил вафельный стаканчик пацану.
Пока Вовка, облизывая края стаканчика, созерцал антилоп, Тамара подошла к Севе, отвела в сторону и негромко пояснила:
- У него - гланды.
- Ну и что? У меня тоже были гланды. Нужно закалять и тогда...
- Давай условимся, - перебила Тамара тоном, которым однажды говорила при Севе с поварихой Клашей, - раз и навсегда: если я говорю "нет", значит - "нет".
Она подошла к сыну, взяла из его руки стаканчик, зашвырнула в вольер и приветливо улыбнулась Севе.
Сева выдавил ответную улыбку.
На пруду лебеди уже забирались в домики, когда они вышли к ограде зоопарка, где их поджидал уже знакомый зим.
Сева по-мужски "по петухам" простился с мальчиком.
Тамара посадила сына на заднее сиденье в машину, несколько мгновений стояла, склонясь над ним у открытой двери, и вернулась на тротуар, к Севе.
- Ты ему очень понравился. Знаешь, что он мне сейчас сказал? Он сказал, что хочет быть режиссером!
Тамара поцеловала Севу в щеку и, помахав рукой, укатила.
Через заднее стекло было видно, как активно машет Севе мальчик.
Сева отвечал медленными взмахами.
В темноте милицейского "газика" настороженно блестели умные глаза овчарки. Проводник, державший ее на поводке, задремывал.
- Куда едем? - спросил Сева майора Бичева, единственного оперативника в форме. Остальные в "газике" были в штатском.
- В Сходню. Там рецидивист со своими корешами встречается. Сидели вместе.
- Ну и что здесь противозаконного?
- А то, что он в бегах.
Сева всмотрелся в зарешеченное окошко.
- А зачем сейчас свернули на Маяковку?
- За участковым. Он один знает рецидивиста в лицо.
- Откуда узнали, что он в Сходне? - не унимался Сева.
- От наседки, - уже раздраженно ответил Бичев, - и, вообще, много вопросов задаешь.
Дальше ехали молча.
"Газик" с потушенными фарами затормозил возле такого же милицейского на пригородной улице. Оперативники осторожно высадились из машин и цепочкой побрели по грязной обочине.
Бичев придержал Севу.
- Не лезь вперед.
- Мне нужно все видеть.
- Можешь навсегда ничего не видеть: они с оружием!
Луч карманного фонаря пополз по приоткрытой дощатой двери. На дверном карнизе темного подъезда сидел котенок. Оперативник в треснутых очечках поднял руки, снял котенка с карниза, погладил, отбросил в сторону.
- Отдохни в другом месте, а то могут зашибить. - И исчез в темноте подъезда. За ним - проводник с могучим Райтом и вся группа, которую замыкал майор Бичев.
Прозвучали удары в дверь, выстрелы, собачий рык, и наступила тишина.
Сева понял, что если не войдет сейчас, вообще ничего не увидит.
В комнате под лампой без абажура стояли трое парней со скрученными за спиной руками в окружении оперативников.
Как только Сева переступил порог, он сразу опознал в одном из парней своего давнего знакомого - Вову Нового.
Парни посмотрели на вошедшего, под которым скрипнула половица.
Новый тотчас отреагировал своей улыбочкой.
- Снюхался, падла! Жалко руки повязаны, а то бы я тебя, сучару, порвал!
Объяснять ему что-нибудь было бессмысленно.
Хлопушка "Цена человека".
Герой рассказывал героине у входа в ее частный домик:
- Позвонил я ему из проходной. Подождал. Вижу, выходит лейтенант, спрашивает меня. Я откликнулся, а он мне, мол, по фото он меня другим представлял. Провели меня к комиссару. Ну, рассказал я все, как было, и сказал, что в лагере я каменщиком стал, что хочу дома строить. Комиссар говорит: "Это хорошее дело, особенно нужное сейчас, когда партия переселяет людей из подвалов в отдельные квартиры"...
Героиня напряженно слушала, глаза ее увлажнялись.
-...Ну, поговорил он по телефону с кем надо, встал, пожал мне руку и сказал: "Иди работай, крестник! Строй людям дома!"
- Ты видишь, нужно верить в добро! - говорит сквозь счастливые слезы героиня.
Ефим Давыдович был удручен. Сидел мокрой нахохлившейся птицей под зимним низким небом, с которого сыпалось или летело что-то мокрое.