Пузан, не заметив моих мучений, удовлетворенно кивнул и вышел из комнаты в сопровождении молодки. Из соседней комнаты донеслись тихие голоса.
— Пирога попробуй, — кивнул минут через пять на тарелку оставшийся за столом громила, когда пауза затянулась. — С требухой. Горячий еще.
— Потом попробует, — раздался напряженный голос Пузана, в котором сквозили чуть ли не угрожающие интонации.
Он стоял в дверном проеме, сжимая кулаки. Из-за его спины вылезла голова Беленцова.
«Бодрый⁈ Он что тут позабыл?» — напрягся я не на шутку.
— Я тебе не дядя Сарай! Вот ты и запоролся, звонарь! — зло выкрикнул человек-грызун, и его впечатляющие уши налились пунцовым цветом.
[1] Эта дуэль вошла в историю как «Бой на песчаной отмели».
Глава 7
Сделка с совестью
«Запоролся, звонарь» — понятно без уточняющих вопросов. Вопрос лишь в том, в чем я, собственно, наложал? И кто такой «Дядя Сарай»?
Пузан, еще тот артист, переменился в одночасье. Куда только подевался собеседник с таким выражением на лице, что ему хотелось излить душу и доверить ключ от домашнего сейфа? Вроде только что культурно беседовали, а тут запел на блатной музыке, что твой тенор в итальянской опере. Срочно дайте переводчика! Иначе как мне разобрать фразы, вроде «загнали тебя в пузырек» или «лишь прикидываешься ветошным», которыми сыпал Пузан с перекошенным от злости лицом. Чем я не угодил ворам? Какого грача я спугнул? Почему обстановка так резко переменилась?
На крики Пузана тут же нарисовался второй громила. Залетел в комнату. Встал за моей спиной. В открытой двери на галдырейку застыл еврейчик Изя.
— Не пойму, Пузан, что за предъява? Говори нормально, я вашей фени не разумею.
— Ты нашему бурчу все карты спутал, как львенка поймать! — ткнул пальцем в Беленцова главвор. — И не прикидывайся, будто по фене не стучишь. Шнифера за версту видно. Из Варшавы приехал на гастроли? Для того и в банк ходил присмотреться?
— Львенок? Медведь был, признаю. Сынка царя зверей не трогал, — усмехнулся я, демонстрируя олимпийское спокойствие. — Не вор я. Ошибочка у вас вышла.
Мне сразу стало понятно одно: слишком я все же выделялся среди хроноаборигенов. Люди интеллигентные, вроде братьев Плеховых, хоть и отмечали странности в моем поведении, но пытались найти им простые объяснения. Но крученый-верченый главвор сразу просек, что со мной дело нечисто. Вот только ответ себе придумал опять же таки в своем, в воровском духе.
— Чего его слушать⁈ — рявкнул громила за моей спиной. — Ну ты, шляпа, думаешь, коньки петуховые напялил и за умного сойдешь?
Я взвился с табурета, как подброшенный. Левой рукой ухватил растерявшегося детину за шиворот, а правой вырвал из-за ремня измучивший мой афедрон горлорез. Резко дернул парня на себя, мгновенно сместившись ему за спину. Отступил к стене, прикрываясь его телом. Когда на нее оперся спиной, просунул нож ему между ног, острой кромкой вверх. Громила замер, не осмеливаясь пошевелиться. Видимо, углядел блестящий кончик ножа и мигом сообразил, что его бубенчикам цена копейка.
— За петуха ответишь! Ты бы еще меня голубым назвал, — громко выкрикнул я прямо в ухо терпиле с меня ростом.
— Эй, эй! — тут же запричитал Пузан. — Обиды не было, ты чего? Петух, по-нашему, — пять рублей. Спрячь Черкеса, спрячь!
Упс! На лицо лингвистический конфликт отцов и детей[1]. Но не извиняться же за ошибку?
— А, по-нашему, петух — это педераст.
— Маргаритка, что ль? Ты, паря, даешь! Никто тут и не думает, что ты туза харишь. А вот в том, что по музыке ходишь, практически уверены. Неспроста тебя под красный галстух взяли. Давай-ка успокоимся и поговорим ладком.
— Можно и поговорить. Только изъясняйся понятно, Пузан. Мне ваш воровской жаргон не понятен от слова «вообще». Что за красный галстух, львенок и прочие несуразности?
Оттолкнув громилу, я на виду у всех вытащил ножны, медленно вставил в них свой Боуи, выложил его на стол, устроившись снова на табурете. Пальцы лежали на рукояти, а так я был сама любезность и паинька. Точно таким же снова стал Пузан. Душка, а не человек, когда захочет. Он вернулся за стол и более чем доброжелательно пояснил:
— Ну коль желаешь и дальше поиграть в свою игру, так тому и быть. Взять под красный галстух — горло перерезать. У тебя же есть шрам, не соврал студент? — я кивнул, подтверждая слова Пузана. — А львенок или грач — это богатый купчик, кого нацелились малость пощипать. Наш человек бурчил… — я закатил глаза в потолок. — Хорошо, хорошо. Завязал знакомство с компанией молодых богачей. Ждали его сигнала, чтобы навестить квартирку на Тверской. А тут ты нарисовался и все карты нам спутал.