Трястись в поезде в компании с адскими машинками — то еще развлечение. Но Бог миловал, добрались благополучно. И столь же успешно прошла акция по обезглавливанию полиции уезда. Неровня купился как последний лох, настолько грамотно Изя изобразил профессионального фотографа. А снимки? Ну какие снимки, если человек впервые взял в руки ручной Кодак? Магнезию подпалил, аппаратом на публику потряс — и всех делов! Как однажды заявил мне мелкий поганец в детском саду, отбирая у меня горшок, наглость — второе счастье! На всю жизнь запомнил. С этой аксиомой я готовился познакомить купеческое сообщество Белева в невиданных прежде масштабах.
И первым на очереди — Дормидонт Мудров, папаша Робкого. Я-то, грешным делом, думал, что наипервейшим среди гильдейских городских капиталов является Прохоровский, основателя торговой марки «Белевская пастила» Амвросия Прохорова. Или семья Сорокиных, торговавшая конопляным маслом. Но нет, Мудров всех побил размером оборота от продажи пеньки, отправляя по Оке многочисленные барки на два миллиона в год. Вот к нему я и направился в компании Бодрого, которому отводилась роль главного балабола.
Разговор с Мудровым вышел тягомотным. Классической такой купчина: сам себя поперек шире, сюртук до колен, сапоги бутылками, борода лопатой. И считающим революцию глупой затеей, вредящей торговле. Свобода слова, собраний и даже прямые выборы в государственную Думу — глупости все это, господское баловство.
— Баловство, говорите? — не выдержал я и вмешался. — А ну как встанут все заводы? Или склады с товаром полыхнут? Или придут к вам победившие пролетарии и спросят: что ты сделал, сукин сын, для дела революции? И наганом в харю: отдавай награбленное!
Для убедительности я вытащил вороненный браунинг и пощелкал переключателями предохранителя с «sur» на «feu» и обратно. Собравшийся послать меня подальше за «харю» и «сукиного сына» Мудров подавился словами. Смотрел, как кролик на удава, то на пистолет, то на шрам на моем горле.
— Хорошая машинка М1900. Семизарядная. Никакой, говорят, отдачи и отклонения от прицельной линии, — поделился я с купцом. — И дешевая. Всего-то 22 рубля. Но революции нужно много таких машинок. И пулеметы! Без пулеметов нам никак. Враг так просто не сдастся.
Купец крякнул и полез за лопатником. Я придержал его руку.
— Нам от вас денег не нужно, — Дормидонт испуганно вздрогнул. — Вернее, пригодится и ваш взнос, но не сейчас.
— Я не понимаю! — чуть не дал петуха озадаченный купец.
— Полагаю, вы в городе вес имеете немалый. К вашим словам люди прислушаются.
— Всенепременно.
— Вот и соберите вечерочком у себя в доме самых богатеев. А мы с ними потолкуем о нуждах революции.
— Упрутся. Народ у нас тугой.
— А мы их подтолкнем. Рванем перед встречей какой-нибудь склад. У вас есть конкуренты? Можем друг другу помочь.
Мудров сцапал широкой ладонью свою бороду. Погрузился в глубокие раздумья. Вдруг его глаза озарила вспышка какой-то идеи.
— Мой! Мой склад сожгите!
— Ваш⁈
— Мой, — кивнул Дормидонт. — Он у меня застрахован. Если дадите мне немного времени, самую лучшую пеньку вывезу, а на ее место заброшу отходы.
— Да вы, смотрю, умеете торговаться за первый сорт, — польстил я купчине. — В таком случае услуга за услугу. Как бабахнет, бегите по дружкам-знакомым и всем в уши лейте: нужно со страшными бомбистами договариваться.
— А полиция?
— А что полиция? Мы у вас поживем. Здесь-то нас искать никто не будет. Да особо и некому. Единственный офицер отбыл на несколько дней по срочной надобности.
Не сказать, что идея заполучить первый в Белеве отряд революции в качестве гостей Мудрова сильно воодушевила. Но перспективы прибыли перевесили все доводы осторожности.
— Была не была! С пенькой-то я нонче в пролете из-за этих ваших забастовок. С деньгами все одно лучше. Закусить не желаете, чем Бог послал?
… Славно отобедав в доме купца и воздержавшись от десерта, мы, не откладывая дело в долгий ящик, быстренько сбегали подорвать Мудровский склад. Беленцов поколдовал с коробкой из-под монпансье. Вылетел с вытаращенными глазами из дверей большущего сарая, забитого пенькой.
— Тикаем! Ща рванет!
Ну мы и рванули. Задами, а не по улицам, по которым нет-нет, но шлялись разные еще непуганые личности. Вслед нам основательно долбануло, мигнула вспышка, потянуло теплом. Где-то вдали зазвонил колокол на пожарной каланче. Не оглядываясь на дело рук своих, мы поспешали в дом купца, где нас поджидал горячий самовар и отличная белевская пастила.