— Думаю, что нас в Москве может ожидать ненужная встреча. Без оркестров и цветов, но с волынами на кармане. Лучше перебдеть. Ты как, кэп, не испугаешься воров?
— А чего мне их бояться? Я свою работу сделал. Даже сверх плана, — хитро прищурился он.
— Вот тебе тысчонка за перевыполнение. Заявится полиция с вопросами, скажешь разбойники под револьверами заставили до Москвы отвезти. Если деньгами светить не будешь, никто тебе ничего не сделает.
Евстратыч благодарно закивал. Засунул деньги за пазуху.
— Потом надежнее перепрячу.
— Дело! Позови Николу.
Мокрый прибежал. Сунулся в каюту.
— Держи, помощник, свою мотю.
— Солдат, век воли не видать, фартовый ты казак. Возьми меня в свою банду, — взмолился Никола, пересчитав полученную от меня «косуху».
— Не получится.
— Нуууу… — заныл.
— Руки с мылом не моешь, портянки не стираешь. Бацилла ты ходячая, а не человек.
— Эээ…
— Ступай, пацанов позови.
Прибежали. Ося, давно вернувший мне саквояж, просунул голову в каюту.
— Звал, дядь Вась?
— Отставить «дядю». Сейчас дуван дуванить стану, награбленное-экспроприированное делить. Мелкие, придумали, что с деньгами делать?
Парни зачесали в затылках и ничего путного не родили. Лишь отказались пока брать свою «мотю».
— Ладно. Держитесь меня. Что-нибудь порешаем. Ты-то, Бодрый, берёшь положенное?
Беленцов молча протянул руку.
На следующий день, ближе к обеду, добрались до деревни Колонец. Евстратыч приткнул лодку к топкому берегу, за которым расстилалась мокрая низменность, переходящая в убранные поля. Чтобы ее можно было пересечь, деревенские набросали нечто вроде гатей.
Моя банда спрыгивала в чавкающий черный ил. С проклятьями в мой адрес вырывала ноги из вязкого плена и выбиралась на более сухой участок.
— А ты куда собрался? — притормозил вознамерившегося спрыгнуть на берег посланца Пузана. — Тебя к лодке приставили? Вот и плыви до Москвы. Бензин охраняй.
— Зачем, Солдат, фордыбачишься? — жалобно промямлил Никола Мокрый из Печатников.
Не удостоив его ответом, я оттолкнул ногой моторку.
— Прощевай, Евстратыч! Семь футов под килем! И не гони особо. Спешить тебе теперь некуда.
Капитан понятливо кивнул и развернул лодку против течения. А мы потопали через широкое поле по кривой тропе, окруженной чертополохом. Путь наш лежал к «железке», которая, судя по доносившимся издали паровозным гудкам, внезапно очнулась от забастовочной спячки.
«Как бы Беленцов тоже не очнулся и не вспомнил про пистолет в кармане», — с тревогой подумал я и сунул руку в свой, нащупывая рукоятку браунинга.
Забыли поставить лайк? Так все плохо? Подайте, люди добрые, на пропитание, бывшему… гммм… историку на день историка)))
[1] Цена на бензин в момент топливного кризиса 1905 г. неизвестна. Но в 1908 г. она варьировалась в диапазоне от 2,5 до 4.75 ₽ за пуд в зависимости от сорта (1-й сорт с удельным весом 0,700, «специальный» с уд. весом 0,720 и 2-й сорт с уд. весом 0,725), среднеоптовая цена — около 2 ₽ Один пуд — это чуть больше 21 литров. Получается, цена за литр бензина 1-го сорта, который взял капитан лодки, составляла 12 копеек. Позднее, когда промыслы заработали в полную мощь, цена опускалась до 58 копеек за пуд.
[2] Вплоть до самого конца XIX в. на Москва-реке было организовано туерное судоходство. По дну была проложена цепь, которую мотали машины, вытягивая баржи. Не выдержало конкуренции с коноводными артелями.
Глава 10
Шайтан на гайтан
Свобода, завоеванная революцией — это когда все лупят друг друга без разбора. Часто — до смерти.
По крайней мере, такое впечатление складывалось у меня, когда я после возвращения в Москву знакомился с газетами, которые словно обрели второе дыхание от дарованной свободы слова. А от свободы собраний народ вошел в такой раж, что не успевали хоронить. То Михалин, дворник из крестьян, проломит стальной трубой голову молодому революционеру Бауману. То толпа озверевших охотнорядцев набросится на нескольких господ в красных галстуках и забьет их до смерти. То рабочие Рогожской заставы накинутся на воровские притоны района и излупят воров на глазах у прибывшей драгунской команды. Причина? Одного из их товарищей избили из-за крупного выигрыша на бильярде. Собралась толпа мстителей, тысяч десять, и разнесла ночную чайную. Случилась перестрелка между ворами и рабочей дружиной.
Про городовых я вообще молчу. Что с ними только не творили! Стреляли, брызгали в лицо кислотой, резали, исподтишка кололи штыками. Редким мужеством нужно было обладать, чтобы стоять на посту, вооруженным стареньким «Смит-Вессоном», и каждую минуту ждать пули, ножа или еще какой смертельной неприятности.