По красной линии Мансуровского переулка, в самом его начале, вытянулись в ниточку крепкие заборы и несколько каменных особнячков и добротных деревянных одноэтажных жилых домом с пятью окнами, выходящими в переулок. За этими заборами прятались от взглядов зевак небольшие дворы, стиснутые дровяными сараями. Нужный мне дом выделялся фигурным ограждением невысокой шатровой крыши. Следующий по переулку дом был попроще. Над ним возвышался брандмауэр доходного дома.
Бывшая классная дама Усачевско-Чернявского женского училища от человеколюбивого общества выглядела потрясающе для своего возраста. Круглощекая бойкая улыбчивая женщина, следившая за своим внешним видом, несмотря на свои 77 лет. Такая классическая сверхзаботливая бабушка, если бы у нее были внуки. Договорился с ней моментально, пройдя на ура боди-контроль у Мусечки. Получил за пятнадцать рублей в месяц три приличные комнаты — спальню, столовую и кабинет. В последнем я тут же решил сделать себе мини-качалку, вспомнив о своей давней страсти к гирям.
Не успел я распрощаться с м-м Плеховой и Изей, который теперь знал, где меня искать, Мария Ильинична принялась меня наставлять:
— Вам нужно, Василий, сменить стиль. Вот вы сказали про гири! Ах, физкультура — это так прекрасно! И соответственно вам нужно что-то спортивное. Что-то более подходящее к вашей кепке и вашим прекрасным ботинкам. Гамаши, например со свободными брюками. И обязательно норфолкский твидовый пиджак с заплатами на локтях.
— А на зиму? — вполне честно, без капли подхалимажа, уточнил я.
— Зимой? — задумалась почтенная дама. — Пальто-поло из верблюжьей шерсти. А под него, быть может, неформальная визитка со скругленными полами спереди?
— Вы так разбираетесь в мужской моде! — польстил я Марье Ильиничне.
— О, да! Мужская мода — моя страсть!
— Забавный выбор для хобби.
— Ах, Василий, когда нет детей и внуков, что еще остается пожилой женщине⁈
Следующее предложение моей хозяйки добило меня окончательно.
— Я бы хотела объяснить вам, Василий, свое отношение к визиту к вам молодых особ.
— А что тут объяснять? И так ясно: баб — ой, простите — женщин в дом не водить.
— Ха-ха-ха! Вовсе и нет! Я же не идиотка, чтобы не соображать, в чем нуждаются мужчины в полном расцвете сил. Если вам приспичит, — хитро прищурилась бывшая училка, — смело приводите. Лишь вульгарных девок с бульваров не нужно. И любовных страстей! Последний мой квартирант на этом и сгорел. Несчастный юноша! Какая трагедия!
Ай да Марья Ильинична! Старушка будь здоров! Чего-чего, а такого я не ожидал. Споемся!
… И мы спелись.
Жизнь в Мансуровском потекла спокойно и со вкусом, в отличие от творившегося в городе и стране. Я наслаждался своим положением в меру своих скромных возможностей. Рвал цветы удовольствий с энтузиазмом неофита. Рестораны, кафешантаны, магазины. Приоделся, отчасти следуя советам моей хозяйки, отчасти руководствуясь своими желаниями. Объелся вкусностями, коих в столице было в избытке. Перепробовал кучу алкоголя, но в меру, без былого загула. Всегда удивлялся поведению попаданцев в прочитанных мною романах. Какой нормальный человек, попав, условно говоря, с корабля на бал, тут же бросится спасать мир? Я куда охотнее отведаю кулебяки с налимьей печенкой, чем побегу защищать грудью русскую монархию или, наоборот, ее свергать.
Для полного комплекта не хватало той самой «приличной особы». Где такие водятся? Кого бы закадрить? Я перепробовал массу вариантов — от поездок на конках до прогулок в окрестностях женских институтов. Все без толку. Пробовал читать разного рода двусмысленные объявления в газетах. Опять — мимо. «19-летняя образованная барышня ищет мужа-миллионера» — это ещё цветочки. А вот такие ягодки, вроде «Дочь ада. Женщина с чертовским характером и стальными глазами ищет здорового черта», — ну ее нафиг.
Я отбросил в сторону газету и схватился за голову. Местный вариант соцсетей меня не устраивал категорически. Что делать? Без бабы меня ждет, как уверяла моя хозяйка, страшная английская болезнь под названием сплин. Тоска, если по-русски.
— Василий! — постучала в мою половину Марья Ильинична. — К вам ваш юный друг Изяслав. Чем-то очень встревожен.
Изяславом почтенная дама учтиво называла Изю, который и сам не знал своего полного имени. То ли Исаак, то ли Израиль. Интеллигенция скрывала презрительное отношение к «жидам», вот Марья Ильинична и упражнялась.
Изя действительно был встревожен. Да что там говорить — был в полном раздрае. Всклоченный, задыхающийся, красный как рак из кастрюли с кипятком.