— Полиция? — с тревогой спросил я.
— Осю шулера раздевают!
Тьфу-ты! Ни секунды не сомневался, что все закончится чем-то похожим.
Бросился собираться. Ножны с Боуи на пояс, браунинг, доставшийся от Бодрого на халяву, в карман. Накинул бекешу. На голову «кубанку» без отделки верха галуном.
— Погнали!
К моему удивлению, пролетка по набережной доставила нас почти на Красную площадь.
— Нам сюда.
Изя показал на группу ветхих домов вперемежку с богато декорированными между храмом Василия Блаженного и Москворецкой набережной, включая огрызок Китайской стены и церковь Николы Чудотворца. То место, которое в моем будущем все знали как Васильевский спуск. Этакий аппендикс от Зарядья с его непростыми обитателями. На Москворецкую набережную смотрели дома поприличнее, а за ними, в Живорыбном ряду, картина совершенно преображалась. В этот переулок у самых стен Кремля, залитый водой и захламленный, мы и свернули. Зашли в какой-то загаженный подъезд, выдерживавший, по-видимому, не одно ежегодное нашествие торговцев с Грибного рынка во время Великого поста[1]. Поднялись на третий этаж.
В «малине», ожидаемо грязной, беспорядочной комнате, с нашим появлением стало тесновато. За столом четверо — трое жуликоватых картежников и потерянный Ося с остекленевшим взглядом.
— Талан на майдан, Солдат!
Я удивленно посмотрел на игроков. Изя пришел на помощь.
— Шайтан на гайтан! — с вызовом откликнулся он и шепотом пояснил мне. — Так положено отвечать игрокам.[2]
— Ну-ка, Мотя, уступи место гостю. Солдат желает присоединиться к нашей игре, — нахально отреагировал, видимо, самый главный в компании, сидевший спиной к стене.
Игрок было дернулся, но я надавил ему на плечо, заставив остаться на месте.
— Во что шпилим? В очко?
— Садись играть или проваливай, — дернулся под моей рукой Мотя.
Я покачал головой. Присмотрелся повнимательнее к рассадке игроков. Почему-то окно, за которым виднелись орлы на кремлевских башнях, не было прикрыто шторой, и сумрачный ноябрьский свет вливался в комнату.
Перегнулся через пыжившегося встать Мотю и свободной рукой сцапал колоду со стола. Отпустил его плечо. Встал так, чтобы свет из окна падал на колоду. Начал по одной метать карты на стол, одновременно поглаживая кончиком пальца кромку.
— Так, так, так! И что тут у нас? Игра на глаз? Ты, Ося, лопух. Тебя тут кроют как овцу, а ты ни сном, ни духом.
— Что ты тут заливаешь⁈ — вскипел Мотя и вскочил из-за стола. Остальные игроки его поддержали, глухо заворчав. — Смотри внимательно: на «рубашке» нет рисовки! Мы проверяли. И Ося смотрел.
— Я не заливаю, а смотрю не как лох, а внимательно. И что ж я вижу? Сей хитрый прием называется ломка. Сперва загибают угол на нужной карте. Потом ее кладут под пресс. Появляется чуть заметная тень на углах, видная лишь при косом освещении. О! Так тут еще и на слух кто-то работает, — я бросил еще одну карту прямо к рукам Оси. — Присмотрись. Кромка слегка поцарапана чем-то острым. При перемешивании колоды опытный игрок услышит характерный звук. Вот тогда он и заложит нужную карту наверх колоды или вниз — смотря, что ему нужно.
— Откуда ты такой взялся, умник? — криво усмехнулся тот, кто приглашал меня в игру.
— Как откуда? Из казармы. Поверьте, любители канделябров, когда годы проведёшь в солдатской компании, еще и не такому научишься. И с «насыпной галантиной» знаком, и как «коробочку» исполнить.[3]
Мой намек на канделябры, шулера поняли правильно. Вслед за Мотей на ноги вскочил второй.
— Хотите порезвиться, мальчики?
Моте — локоть на излом и ботинком по голени от всей души. Шулер рухнул, свернулся калачиком и завыл на высокой ноте. Хороша моя выносливая обувка: перелом или, как минимум, трещина.
Удар ногой в ребро столешницы — и стол стремительно отъехал к стене, намертво заблокировав второго картежника. Он заерзал, силясь выбраться. Хоть и продолжал сидеть, выглядел точь-в-точь как краб, перевернутый на спину и бессмысленно машущий клешнями. Я не обратил внимания на его потуги. Куда больше меня привлек третий шулер, вытащивший выкудуху.
— Размер имеет значение, недотепа! — мой Боуи, мгновенно явившийся на всеобщее обозрение, сразу убедил игрока, что ему выпало два туза на мизере. — Ося, забери у дяденьки острый предмет, пока я ему руку не отрубил. Или «работничков» на обеих руках.
Угроза подействовала. «Работничками» шулера называли пальцы. Лишиться их — потерять прибыльную работенку и скатиться на самое дно. Нож полетел на пол. Ося откинул его ногой в сторону. Потом не поленился поднять. Похоже, пришел в себя и снова подчинялся приказам.