— Конец операционного дня.
— Странный термин. Но суть я уловил. Если точнее?
— В шестом часу вечера.
— Сумерки, удобно, — кивнул Медведь. — Сколько народу потребуется?
— Человек 10–15. Одна группа заходит через парадный вход двумя волнами. Первая разоружает и связывает четырех жандармов в зале. Вторая берет на себя кассиров. В это время еще одна группа, поменьше, проникает в банк с черного хода и блокирует его.
— Где будут сосредотачиваться люди перед эксом?
— В трактире на Биржевой. Там всегда людно. Можно затеряться среди обедающих. Часть может погулять по Старому Гостиному двору. Если отработать синхронность, все получится.
— Да, вы оправдываете свою кличку. Все четко, по-армейски. Если бы не отдельные моменты, предположил бы в вас офицера Генерального штаба.
— Я не офицер.
— Это видно, — серьезно кивнул Медведь. — Вы скорее из старослужащих в унтер-офицерском звании. Правда, ваш возраст путает картину. Но это не мое дело. Вернемся к плану. Что за проблема с путями отхода?
— Идеальный вариант — разделиться на группы во внутреннем дворе Нового Гостиного Двора. Часть людей, без добычи, отходит через Ильинку. Другая, с деньгами, пересекает Варварку и через Зарядье спускается на Москворецкую набережную. Именно этот путь определяет дату экса.
— О, как! — не удержался от восклицания Володя. — Почему?
— Первая неделя Великого Поста, — подсказал я с легкой усмешкой.
— Я понял! — хлопнул по столу Медведь с такой силой, что подпрыгнули чашки. — Грибной рынок. На набережной будет столпотворение.
— Именно, — улыбнулся я. — Затеряемся в толпе. Никто нас и не вычислит. Но есть одна проблемка.
—?
— Китай-город. Зарядье с его трущобами. И с его блатными.
— Это не проблема, — решительно опроверг меня Володя. — С ворами я решу. У них передо мной должок.
— Вот прямо такой должок-должок, что они не кинутся на нас, допустив, что мы отходим с добычей?
— Да, именно такой должок-должок. Я расстрелял в декабре по просьбе авторитетных воров начальника Сыскной полиции.
— Вы⁈ — ахнул я. — Войлошникова?
— Да! Это что-то меняет?
Он, в моих глазах уже не просто бунтарь, а хладнокровный убийца, посмотрел на меня с вызовом. Медведь напрягся. Я молчал. Пауза затягивалась.
Момент истины, кто бы мог подумать. Хотя почему я не удивлен? Это же бомбисты. У этих ребят такая уверенность в собственном предназначении, что они способны оправдать любую низость, самое страшное преступление. И как мне быть? Коготок увяз, Вася, всей птичке пропасть. Знал же, к кому иду.
— Один из вопросов, Володя, который хотелось бы затронуть — одежда. Ваша и ваших людей.
Оба террориста отмерли. По сути, я ответил, продолжив обсуждение деталей.
— А что с ней не так? — нейтрально уточнил Володя.
— А вы сами подумайте: вы в своей косоворотке и кепочке походите на какого-то мастерового, а не на клиента банка. А те, кто меня сюда привел? Студенческие шинели с характерными петлицами — да таких горе-экспроприаторов вычислят на раз.
— В «Метрополе» я, помнится, своим видом не выделялся.
— Как сказать. Мне показалось, что в визитке вы чувствовали себя некомфортно.
— Вы наблюдательны, — кивнул Володя своим мыслям. — Мне нравится ваш стиль. Папаха, бекеша… Нет бекеша слишком приметна, слишком выделяются галуны. Полупальто, как у меня, лучше, я полагаю. Пожалуй, я порекомендую своей группе соответствующе приодеться. Как в униформу. Чтобы своих ни с кем не спутать.
— Толково. Большой группой непросто управлять. Потребуется добиться от людей слаженности действий. Похожая одежда — одно из решений. И обязательно с приметной деталью, от которой можно легко избавиться.
— Сколько человек в вашей группе? — спросил Медведь, вставая и потягиваясь.
— Трое, включая меня.
— Ваш план меня устраивает. Принято! Действовать будете вместе с Володей. Оставлю вас наедине, чтобы уточнить детали. Прощайте, товарищ Солдат.
— Знаете, я тут подумал… «Солдат», эта кличка известна ворам в Зарядье. Лучше вашей группе представить меня под другим именем.
— Разумно. И каким же?
— Американец.
— Согласен. Прощайте, товарищ Американец! — бросил мне на ходу Медведь и вышел из квартиры.
— Может, перейдем на ты? — предложил Володя.
— Принято! — повторил я формулу Медведя.
— Что нас осталось обсудить?
— Оружие.
— С этим никаких проблем. Маузеры, бомбы — все есть. Можем и с вами поделиться. Еще?
— Квартиры, где будем отлеживаться после налета.
— Дачи! Мы укроемся на дачах. Казанская железная дорога. Я там активно действовал осенью. А потом пришли каратели полковника Римана. Видел бы ты, что они творили. Расстреливали без суда и следствия. Добивали штыками. Хуже зверей себя вели. Стреляли по людям, даже не покидая вагонов своего поезда. Перебили железнодорожных работников Сортировочной, Перово, Голутвина, Люберец.[2]