— Багаж у нас собой.Подешевле ничего нет?
— На троих-с? Можно и по десять с окнами во двор. Отдельные номера по рублю. Но удобно ли вам будет порознь? — приемщик сально улыбнулся, и у меня возникло резкое желание стереть эту многозначительную лыбу с его лица. На что он намекает? За кого принял меня и моих парней? Уж не за голубых ли голубков? — Рекомендую-с с видом на набережную Мойки. Роскошно! Манифик!
— Давай с видом за 15! — решился я на отчаянный шаг в расчете на то, что вопрос с паспортами можно будет отложить. Не будут служители отеля допекать только прибывших постояльцев, да еще и выбравших один из самых дорогих номеров.
Так и вышло.
— Коридорный вас проводит, господа. Паспорта попозже у вас заберем, чтобы приставу показать.
Интерьер именно квартиры, а не номера с целой анфиладой из пяти комнат оставил меня равнодушным. Наверное, он отвечал современным представлениям о «дорого-богато» — картины на стенах, вазы на напольных резных подставках, лампы в виде бронзовых статуэток женщин в струящихся одеждах, несущих в руках свет под тканевыми абажурами, расписной рукомойник, встроенный в деревянный футляр, гнутая мебель, постельное белье в кружавчиках. Не впечатлило, евроремонт круче. Зато парни рты пораскрывали.
— Ося, пасть захлопни! Ослепнуть можно. Шмотки побросали — и айда на прогулку. У меня дело неотложное. Прикроете.
— Маузеры брать? — кровожадно поинтересовался Изя.
Пистолеты у нас были глубоко заныканы в вещах. Вот пусть пока там и остаются. В городе введено положение об усиленной и чрезвычайной охране. Не хватало еще вляпаться на ровном месте.
Выбрались на Невский. Двинулись неспешно, пробираясь сквозь пеструю толпу из чистой публики, редких военных, несущихся со всех ног посыльных в одних рубахах, несмотря на промозглую погоду, разносчиков, студентов, клерков в котелках, простолюдинов в фуражках и сапогах. Все это многолюдье выплескивалось на мостовую, уступая лишь медленно ползущим по рельсам конкам-империалам и игнорируя извозчиков. Огромный город еле справлялся с набившимися в него человеками. В него стекались со всех концов империи, чтобы воспользоваться немалыми финансовыми возможностями, которые давал Петербург. Целые крестьянские общины из разных губерний проживали в нем на регулярной основе. Авантюристы со всего мира рвались сюда в надежде ухватить удачу за хвост. За этим плотным потоком пришельцев и коренных питерцев, оккупировавших Невский, сложно было разглядеть даже огромные сверкающие витрины нарядных магазинов.
Как могли здесь филеры выискивать террористов? Зря только ребят с собой потащил. Обнаружив возле «Пассажа» нужный мне номер дома, ткнул в вывеску ресторана «Квисисана», предлагавшего дешевые обеды.
— Там меня подождите!
Ося и Изя радостно кивнули и скрылись за дверью едальни. Сам нырнул в арку. Уверенным шагом миновал проходной двор, в котором подпирали стены подозрительные личности. Зашел в следующий двор-колодец, такой тесный, что не нашлось места для дровяных сараев. Быстро нашел нужный подъезд. Поднялся на третий этаж.
Засады я не боялся. Товарищ Володя, подробно описавший мне, как найти явку на Невском, сразу предупредил, что на квартире собираются случайные люди, многие из которых не находятся под подозрением у полиции. Мне следовало лишь сообщить хозяйке о своем прибытии и назвать место встречи. Медведю передадут. Остерегаться нужно было исключительно последующей слежки, если за домом наблюдали агенты охранки.
Дверь открыла служанка в накрахмаленном переднике.
— Мне к госпоже Оржек.
— Проходите.
Меня провели по длинному коридору в большую полутемную комнату. Большая компания вполне себе приличного вида сидела за столом и на диванах. Одни пили чай, другие листали книги, третьи громко спорили.
— Мадам, к вам посетитель. Чашку еще одну подать?
— Пойди, Дуня, прочь! Понадобишься, позову. Что у вас, милсударь?
Я молча протянул записку. Хозяйка, дама среднего возраста и скромных женских достоинств, жеманно вытянула холеную руку, унизанную кольцами. Сцапала письмо из Москвы.
— Гамбеттовский ключ[1], — пробормотала себе под нос. — Присаживайтесь к столу. У меня займет немного времени, чтобы разобраться.
Она вышла из комнаты, пахнувшей женскими духами, пылью, хорошим чаем и керосиновой лампой. Я огляделся. Нашел свободное место. Прислушался к разговорам. На меня никто не обратил внимания.
— В этом городе зависти и лжи, бесконечной карточной игры и «все как у людей», отучающего сознание от работы живой мысли, следует все перетряхнуть, как пересыпанные нафталином вещи из старого сундука, — вещал один товарищ в пенсне на холеном лице с козлиной бородкой.