— Иначе мы превратимся в Свидригайловых, — вторил ему еврей решительного вида, воинственно распушая усы.
— Вы спасете меня, Ицхо, если я стану падшей женщиной? — томно поведя черными очами, спросила юная особа, очень даже ничего на мой вкус, и тут же стрельнула в меня глазками.
— Адель! Давайте серьезнее, — влез с замечанием козлобородый.
Разговоры мне наскучили в ту же секунду, когда я сообразил, что здесь, не переставая, играет одна и та же заезженная пластика, как у всех российских интеллигентов, спятивших отпрысков безумной эпохи. В то же время выдающиеся стати Адель не оставили меня равнодушным. Я принялся нагло пялиться на тугую грудь под глухим платьем с воротом под горло и на розовое ушко красотки, слегка прикрытое вьющимся черным локоном. «Какая сочная евреечка», — подумал я, удивляясь, как много представителей иудейского племени собралось в самом сердце столицы Империи. Кто и когда стер черту оседлости, позвольте полюбопытствовать?
Адель мои взгляды заметила и нисколько не возмутилась. Деланно часто задышала, заставив грудь сильнее натянуть платье. Еще больше она заинтересовалась мною, когда вернувшаяся хозяйка меня окликнула.
— Товарищ Американец, пойдемте со мной.
Я двинулся на выход, не прощаясь. Лишь в дверях обернулся и подмигнул Адель. Она мило зарделась и проводила меня внимательным взглядом.
В коридоре куда менее интересная (совершенная серая мышка) мадам Оржек меня тихо спросила:
— Что передать Медведю?
— Завтра. Ровно в полдень. Пивная лавка на Екатерининском канале напротив банка «Первого общества взаимного кредита».
Место я приглядел заранее. В двух шагах от банка, где я оставил на хранение денежки. Перед встречей заберу сто двадцать тысяч, которые мне передал Володя. Отдам и, надеюсь, получу в конце концов свои долгожданные паспорта.
… Утром меня разбудило трехкратное завывание вдали фабричных гудков.[2] Я с удовольствием потянулся на мягкой постели. Отлично выспался, однако, на барских-то перинах. Голландское полотно так приятно. Лишь кружевные вставки слегка царапали шею.
Времени навалом, не грех и славно позавтракать. Ребят ждать нет смысла. Эти фанатики всего нового надолго, если не навсегда, похоронили в себе гурманов во вчерашней «Квисисане». Как назло, запихнул их в ресторан необычного формата. Ресторан-автомат. В нем напитки и блюда выдавал механический буфет. Меняешь деньги на мелочь при входе и гуляй, рванина, от пяти копеек и выше! За пятак — пирожок. За гривенник — бутерброд, лафитничек водки или кружка пива. За двадцать копеек — салат или рюмка коньяку. Никаких официантов. Столики по центру зала. Очень демократичненько. А ближе к вечеру еще и размалеванные шлюхи, на которых так и просится печать поставить: не трожь, сифон! Как можно пользоваться там общей посудой?
(карикатура на ресторан с механическим буфетом)
Нет, не о таком завтраке должен мечтать будущий волк с Уолл-Стрит! Гостиничный мне тоже не по нутру. Попробовал вчера местную французскую кухню. Вот, не мое — и точка! Мне бы что-нибудь родное, домашнее — яишенку с колбаской или хороший кус теплого пирога. И я знал, где найду, о чем мечталось. Не в булочной через три дома от «Франции», где в витрине были выставлены круассаны, какие-то шоссоны и французские багеты. Туда пусть валят доморощенные булкохрусты. Я же пойду в соседний дом, в ресторан «Малый Ярославец», который, если верить его рекламе, предлагал редкий столичный деликатес — блюда русской кухни московских корней. Вот это по-нашему, по-урюпински!
Не подвел меня «Малый Ярославец»! Накормил так накормил! И кулебякой, и гурьевской кашей. К моменту встречи с Медведем (он же товарищ Анатолий) в полудень, все еще чувствовал отупляющую сытость. Когда плюхнулся за стол в пивной, поручкавшись с поджидавшим меня главой террористов, отмахнулся от соленых креньдельков. На сушеных снетков и не взглянул. Даже не купился на предложение отведать свежей корюшки с ее тонким огуречным вкусом.
— Ты где так объелся, Американец, с утра пораньше?
— Да в ресторане русской кухни рядом с отелем.
— В «Малоярославце» поди?
Я кивнул и отдал бумажный пакет с деньгами Медведю. Он неожиданно расхохотался.
— Чего? — нахмурился я.
— Ну и силен ты, бродяга! Стратег! Я тебя давно заприметил. Еще когда ты в банк заходил. Ты же специально это место выбрал, да? Чтобы далеко за деньгами не бегать? Но главное — в какой! Во «взаимный кредит»! Ох, уморил!