— Изя! — начал я непростой разговор в надежде поменять парню настроение. Он открыто на меня дулся, и причина понятна. Все та же Адель. — Изя! Есть четкое пацанское правило: никакая баба не может встать между мужиками. Если бы Адель была с тобой, я бы даже не посмотрел в ее сторону. Но она выбрала меня. Что из этого следует? Нет моей вины перед тобой. И этот эпизод лучше проехать. Нас ждет Америка!
Братья Блюм привыкли к моему лексикончику, ко всяким там «пацанам», «пофиг», «забей», «проехать» и прочая. Поэтому уточнять не пришлось.
— Да я… — заюлил Айзек.
Ося неожиданно отчитал его по-английски:
— Никакая «мохнатка» не рассорит бизнес-партнеров!
— Что ты сказал? — выпучил я глаза. — Ты где такого понахватался⁈
— Да я… — теперь задергался Ося. — Ну, у этой, у нашей училки спросил.
Парни две недели, что мы не виделись, усердно занимались английским языком с учительницей, которую им организовала Адель и которая обеспечила нам связь. Но чтоб в таком ключе пошли уроки с преподшей из гимназии!
— Не, а чо? Босс, без «бэ», как ты говоришь. К чему мне все эти «не будете ли вы так любезны передать мне масленку» или «сколько стоит билет в третий ряд партера»? Конкретнее нужно, попроще, поближе к народу, чтоб легче бизнес делать. Ну и матершинка — тоже. Куда без нее на чужих берегах?
— Неслабо вы подучили язык, бизнесмены хреновы. А ну-ка рассказывайте мне на английском, как провели последние две недели.
Ну, парни и рассказали. И про то, как занимались с «училкой». И про то, как меня разыскивали странные типы, а они им ответили, что я уехал в станицу Урюпинскую. И даже про то, как вчера проставились городовым, которые нас спасли, а те оказались отличными мужиками. После посиделок в трактире на петроградской стороне показали им парочку, принимавших участие в моем избиении, и постояли на стреме, пока братья Блюм объясняли питерским всю глубину их заблуждений в отношении зарядьевских. То-то, смотрю, у них костяшки сбиты.
Да уж! Мне оставалось только позавидовать. Конечно, не их развлечениям, а тому, как они свой английский подтянули. Вот что значит чистая оперативка! Это у меня память забита кучей информационного хлама. От того и язык идет ни шатко ни валко. А эти братишки очень даже ничего уже начали шпрехать, или как там правильно сказать — спикать?
— Молодцы! Сейчас зайдем в таможню и только по-английски чешите. Пусть знают: британцы отбывают на родину!
Нам уже стоило поспешить. Я все оттягивал и оттягивал момент встречи с погранцами, оттого, наверное, и зацепился с ребятами языками. Не то чтобы я понадеялся на авось и решил попытаться проскочить через границу на шару, наплевав на угрозы Лопухина. Просто рассуждал так. Мой след он потерял. Мог и новую охрану себе найти. Мало ли отставных полицейских или армейских офицеров? На мне свет клином не сошелся.
Как оказалось, зря! По-видимому, в МВД поступали списки выезжавших за границу из Петербурга. Меня ждали. Как только отдали документы, ко мне приблизились два типа в штатском. Один предъявил мне жандармскую книжку, удостоверяющую его полномочия арестовывать, допрашивать и конвоировать. Другой — латунный жетон сыскной полиции. Оставалось лишь понять, мое задержание — дело рук «его уже не превосходительства», или все гораздо серьезнее.
— Господин Найнс! Вы никуда не едете. Проследуйте с нами.
— Мне нужно позвонить!
— Можете жаловаться британскому консулу, не возражаем. Но вам сие не поможет, — хмыкнул сыскарь. — Прошу, аппарат на стене.
Я взял трубку. Покрутил ручку.
— Барышня! Соедините меня с приемной министра внутренних дел господина Столыпина. Скажите, дело государственной важности.
Я победно оглянулся на парочку, решившую меня задержать.
«Наивные, у меня есть план Б. У! Меня! Есть! План Б! Никогда не заморачивался, но тут, как приперло, подготовился. И, судя по вашим вытянувшимся рожам, вы все ж таки по мою душу из-за Лопухина. Вот и будете теперь лопухами под стать фамилии вашего патрона».
— Алло! Приемная? Мне необходимо немедленно встретиться с господином министром. Имею важнейшую информацию о подготовке тягчайшего государственного преступления. Нет, по телефону не могу. Рядом со мной стоят два ваших сотрудника, которые могут подтвердить, что я не пытаюсь вас разыграть. Как их фамилии? Почему им не сообщил? Сведения слишком конфиденциальные. Одну минуту, сейчас передам трубку. Вас!