— Любите живопись? — спросил Воронин, уловив ее взгляд.
Василиса едва заметно дернула плечом.
— Наверное… я, правда, не очень разбираюсь.
Он снял свои очки и положил их в карман пиджака. Взглянул на Василису. Без очков он внезапно потерял всю свою респектабельную надменность. Василиса улыбнулась: у него были детские глаза — темно-синие, широко распахнутые, в обрамлении пушистых ресниц.
— Скажите, вам в действительности кто нужен — секретарь? — спросила она, чтобы как-то отвлечь себя от ненужных мыслей.
— А что вас не устраивает в должности музы? — он усмехнулся.
Василиса напряглась, улыбка с лица исчезла.
— Вы серьезно? — спросила она.
— А вы считаете, что я шутил от нечего делать?
Василиса не знала, что ответить. Писатель, склонив голову, с любопытством наблюдал за своей новой знакомой. Не дождавшись от нее ответа, он назидательным тоном проговорил:
— Мое предложение абсурдно ровно настолько, насколько глупо ваше объявление в нете. Или вы считаете иначе?
Василиса облизнула внезапно пересохшие губы и промычала что-то невнятное:
— Ну-у… да, в принципе…
Она попыталась сделать то же, что и он — снять свои неуклюжие очки. Анна их называла «костыли для глаз». Однако перед глазами тотчас все поплыло в тумане, и ей пришлось срочно водрузить приспособление на место.
— Василиса Игоревна, чтобы между нами не возникало с первых же минут знакомства каких-либо недомолвок, давайте будем откровенны друг с другом. Итак, чисто случайно наткнувшись на ваше объявление, я почувствовал в нем отчаяние человека, попавшего в весьма затруднительную ситуацию. Я не ошибся? — он коротко стрельнул по ней взглядом и вновь отвел его в сторону, очевидно, давая, таким образом, возможность ей расслабиться.
Василиса почувствовала себя рыбой на крючке. Такое положение дел ее не совсем устраивало.
— Вот прямо так сразу и поняли? — решила она защищаться. — По-моему, там полно глупых объявлений, и можно было найти еще какое-нибудь более экстравагантное, чем мое.
Воронин закинул ногу на ногу и, откинувшись на спинку кресла, развел руками.
— Ну, во-первых, повторюсь: я не анализировал ВСЕ объявления. Волей случая мои глаза наткнулись именно на ваш призыв. Во-вторых, я не утверждаю, что сразу решил вам помочь. Просто ваше объявление почему-то не выходило у меня из головы, и я захотел непременно увидеться с вами. — Воронин обезоруживающе улыбнулся.
У Василисы это вызвало неприятное ощущение.
— Правда? — она холодно улыбнулась в ответ. — Ну что ж, Виктор Васильевич, ваше желание исполнилось — мы с вами увиделись. Только… э-э…, - она сделала вид, что подыскивает слова. — Видите ли, работа мне, безусловно, нужна, но только не этом варианте.
Писатель перестал улыбаться.
— Чем же плох мой вариант? — удивился он.
— Мне, Виктор Васильевич, не нужна благотворительность. Так что, большое вам спасибо за оказанную любезность, однако я, пожалуй, пойду. Меня там ждут, если помните, — она махнула рукой в сторону окна и осторожно поднялась.
Лицо работодателя сделалось совсем серьезным. Он не сдвинулся с места, лишь слегка кивнул в сторону кресла.
— Присядьте, пожалуйста. Я не задержу вас больше, чем на одну минуту.
Василиса, положив руку на мягкую спинку кожаного кресла, осталась стоять.
— У меня и в мыслях не было заниматься благотворительностью! — начал оправдываться Воронин. Затем он встал и, подойдя к бюро, взял оттуда небольшую связку ключей. — Называйте это как хотите — домработница, муза, секретарь… Нет, пожалуй, только не секретарь. Я не нуждаюсь в помощниках в писательском деле. Более того, я не люблю, когда читают мои рукописи до полного окончания работы над ними. Это, пожалуйста, запомните твердо и навсегда. В моем кабинете прошу делать уборку, не прикасаясь ни к одному листу бумаги на столе. Понятно? Что касается кухни, то здесь совсем все просто: в холодильнике должен быть самый стандартный набор продуктов, чтобы сделать бутерброд или легкую закуску.
Он говорил с ней так, как будто вопрос о ее работе в этом доме уже решен. Василиса, никак не ожидавшая подобного напора с его стороны, в оцепенении стояла на месте.