- То есть – действуем по плану? – спросил Виктор.
- Да, но только быстро, - кивнул Корн, - Борис, ты встретишься с медсестрой уже завтра утром. Ты, Витька, завтра устроишь своей поломойке романтическое свидание со всеми вытекающими. Легенду я тебе к этому времени придумаю, такую, чтоб она кипятком сцалась в предвкушении, как она нагадит Эми. Дальше будем уже по ситуации действовать. С завтрашнего дня дом Велесов будет под круглосуточным наблюдением, а мы будем знать о всех их перемещениях – кто, когда, куда. Нам нужно действовать быстрее – времени мало.
- Я понял, - кивнул Борис, закуривая, - А больше ты ни о чём не хочешь поговорить?
- Ты сейчас о том, что мы видели в сауне? – дёрнул плечами Корн, - А что тут обсуждать? Всё же понятно. Эми трахается с близнецами, хотя знакома с ними всего ничего. С удовольствием трахается. Это значит, что она уже не чистая девочка, а испорченная сучка. Нам же проще. Теперь можно будет использовать её по полной, как она того и заслуживает. Вы же сами видели, что там с ней творили.
- Значит, когда Эми будет у нас, мы с Борькой тоже сможем… - Виктор только что не облизнулся от предвкушения.
- Сможете, - кивнул Корн, - Сделаете с ней всё, что захотите. Только бы нам добраться до неё поскорее!
Машина остановилась неподалёку от ворот Восточного кладбища.
- Ждите меня здесь, - бросил Корн сыновьям и вышел из машины.
Вечером старушек, торгующих цветами, у входа на кладбище уже не было. Но они и не нужны были Владимиру. Он всегда приходил сюда без цветов. Остановившись перед вычурным памятником, Корн долго смотрел на фотографию Алины. Приходя сюда, он всегда мысленно разговаривал с ней. И только здесь позволял себе окунаться в воспоминания. Однако сегодня ему было не до ностальгии по прошлому. Владимир был зол. То, что он увидел в сауне, одним махом, словно ржавым гвоздём, расцарапало все его старые раны. Он увидел отражение своей мечты.
«Твоя дочь убежала от меня, Алина, - обратился он к портрету, - Если б я верил в существование души или загробный мир, я бы подумал, что ты помогаешь ей оттуда. Только всё равно будет по-моему. Она будет моя! Я буду трахать её, рыдающую, и представлять, что ты это видишь. Чтобы тебе было также хреново, как тогда было хреново мне…»
Ещё полчаса он стоял у могилы, беззвучно шевеля губами, потом, словно очнувшись, резко развернулся и направился к воротам.
- Поехали домой, - сказал он, садясь в машину, - Нужно много что обсудить. Завтра начнём действовать.
Если Богдан и Мирон и удивились, увидев Никаса, несущего обессиленную, сонную Эмили на руках, то ничем этого не показали. Хотя всю дорогу до дома то и дело переглядывались. Эмили расслабленно лежала на заднем сиденье, привычно пристроив голову на коленях Никаса, а ноги – на коленях Доминика.
- Как ты себя чувствуешь, солнышко? – спросил Доминик, - Ничего не болит?
Сейчас, когда эйфория от их первого по-настоящему секса втроём немного схлынула, близнецы уже всерьёз, едва ли не больше, чем после самого первого раза, беспокоились за Эмили. Она была такой тоненькой, хрупкой, и они, хоть и были очень осторожными, опасались последствий.
- Всё прекрасно, - прошептала Эмили, улыбаясь, - Только спать очень хочется.
- Так засыпай, малышка. Мы обо всём позаботимся, - сказал Никас, - Отнесём, переоденем, уложим.
- Как же с вами хорошо, - вздохнула Эмили, - Я совершенно расслабилась и разленилась. Вы взяли на себя все заботы…
- А как же иначе? – улыбнулся Никас, - Ты – наша любимая девочка, и у тебя не должно быть никаких забот.
Когда они подъехали к дому, Эмили уже крепко спала. В холле они столкнулись с Анжеликой.
- Бурный вечер? – с улыбкой спросила она, указывая на спящую Эмили на руках у Доминика.
- Не то слово, - усмехнулся Никас, - Анжелика, прямо сейчас нужно сделать Эмили укол снотворного. А потом вызовите, пожалуйста, Эрнеста Евгеньевича. Это срочно.
- Эмили плохо? – забеспокоилась Анжелика.
- С ней всё хорошо, но он нам нужен.
- Конечно! – кивнула Анжелика и поспешила вслед за Домиником.