«Назовите мне его имя, мистер Локьер».
«Я был полицейским. Я бы никогда добровольно не нарушил закон».
«Его имя», — потребовал Колбек.
«Адам Хокшоу».
Инспектор Колбек не стал рисковать. Зная, что Хокшоу был сильным молодым человеком в магазине, который был заполнен оружием, он разместил Лиминга и Баттеркисса по обоим концам Среднего ряда, чтобы предотвратить любую попытку побега. Когда он столкнулся с мясником в пустом магазине, Колбек получил презрительную усмешку.
«Зачем ты пришел на этот раз?» — спросил Хокшоу.
'Ты.'
«А?»
«Я арестовываю вас за убийство Джейкоба Гаттриджа и Нарцисса Джонса, — сказал Колбек, доставая из-под пальто пару наручников, — и за покушение на убийство полицейского».
«Я никогда никого не убивал!» — запротестовал другой.
«Тогда зачем вы заплатили Амосу Локьеру, чтобы он нашел для вас адрес палача?» У Хокшоу отвисла челюсть. «Я не думаю, что вы хотели передать ему привет, не так ли? То, что вы ему послали, было угрозой смерти».
«Нет», — с вызовом сказал Хокшоу.
«Тебе придется пойти со мной».
«Но я невиновен, инспектор».
«Тогда как вы объясните свой интерес к местонахождению Джейкоба Гаттриджа?» — спросил Колбек, защелкивая наручники на его запястьях. «Как вы объясните тот факт, что вас видели едущим на поезде в Паддок-Вуд в ночь убийства капеллана?»
«Я не могу вам этого сказать».
«Нет, и вы, вероятно, не можете сказать мне, где вы были вчера вечером, не так ли? Потому что я не верю, что вы были в своей квартире. Вы съежились в дверном проеме напротив «Головы Сарацина», ожидая, когда я выйду, чтобы вы могли меня застрелить».
«Это неправда», — сказал Хокшоу, пытаясь освободиться от наручников. «Снимите с меня эти штуки!»
«Пока ты не окажешься за решеткой».
«Я не имею никакого отношения к убийствам!»
«Докажи это».
Мясник выглядел пристыженным. Закусив губу, он долго боролся со своей совестью. В конце концов, он выпалил свое признание.
«В ночь убийства капеллана я сел на поезд до Пэддок-Вуда», — сказал он, медленно и с явным смущением, — «но не для того, чтобы преследовать его. Я пошел к кому-то, а вчера вечером снова сел на поезд до него».
«Может ли этот человек за вас поручиться?»
«Да, инспектор, но я бы предпочел, чтобы вы ее об этом не спрашивали».
«Значит, это дама — молодая дама, я полагаю. Как ее звали?»
«Я не могу вам этого сказать».
«Это потому, что ты ее только что выдумал?» — настаивал Колбек.
«Нет», — возразил другой, — «Дженни настоящая».
«Я поверю в это, когда увижу ее, мистер Хокшоу. Тем временем я сообщу вашей матери о вашем аресте, а затем отвезу вас обратно в Лондон».
«Подождите!» — в отчаянии сказал Хокшоу. «В этом нет необходимости». Он с трудом сглотнул. «Ее зовут Дженни Скиллен».
«Почему ты не мог сказать мне этого раньше?»
«Она замужем».
«А».
«Ее муж возвращается сегодня».
Колбек знал, что говорит правду. Если бы у него был свидетель, который мог бы оправдать его в убийстве Нарцисса Джонса, то он не мог бы нести ответственность за другие убийства.
«Зачем вы заплатили Амосу Локьеру за то, чтобы он нашел этот адрес?» — спросил он.
«Я хотел отомстить», — признался Хокшоу. «Когда я увидел, как он заставил моего отца страдать на эшафоте, мне просто захотелось вырвать ему сердце. Я не сказал этого Амосу. Я сказал ему, что просто хотел напугать этого человека. Он согласился найти для меня его адрес, вот и все. Когда он вернулся, он сказал мне, что Гаттридж будет на боксерском поединке через несколько недель».
«Итак, вы решили поехать на том же экскурсионном поезде?»
«Нет, инспектор, даю вам слово. Если честно, я думал об этом. Я даже планировал, что буду делать, когда догоню его. Но не думаю, что я смог бы это сделать».
«Вы обсуждали это с кем-нибудь еще?»
«Да», — сказал Хокшоу, — «и он отговорил меня от этого. Он сказал мне, что я не смогу вернуть отца, убив человека, который его повесил. Он заставил меня увидеть, насколько это было бы неправильно, и заставил меня пообещать, что я забуду обо всем этом. Он остановил меня».