«Я думаю, вы будете удивлены тем, что мы знаем, мисс Бреннан». Он снова достал наручники. «Мы избавим вас от этого унижения», — сказал он, — «но мистер Ньюман — это другое дело. Согласны, сэр?»
Грегори Ньюман тяжело вздохнул и вытянул запястья. Однако, как только Колбек попытался надеть на него наручники, он оттолкнул инспектора, схватил Кэтлин за руку и выбежал в дверь. Констебль Баттеркисс попытался остановить его, но был отброшен в сторону мощной рукой. Ньюман подбежал к своей телеге и поднял Кэтлин на сиденье, намереваясь пустить лошадь в галоп и освободиться. Но он осознал непреодолимую проблему.
«Мы взяли на себя смелость вывести вашу лошадь из оглоблей», — сказал Колбек, указывая туда, где счастливо паслось животное, «на случай, если вы попытаетесь сбежать». Ньюман наклонился, чтобы схватить свою сумку сзади телеги, и сунул в нее руку. «Я также принял меры предосторожности, вытащив это», — сказал Колбек, доставая револьвер из-под пальто. «В отличие от вас, я знаю, как правильно из него стрелять». Ньюман подался вперед на своем сиденье. «Вы готовы к этим наручникам, сэр?»
Они никогда не видели суперинтенданта Таллиса в таком эйфорическом настроении. Обычно он курил сигары в моменты стресса, но на этот раз он потянулся за одной из них в знак празднования. Колбек и Лиминг стояли в его кабинете в Скотланд-Ярде и в кои-то веки наслаждались его одобрением. Сигарный дым вился вокруг их голов, словно нимбы.
«Это был триумф, джентльмены», — сказал он. «Вы не только раскрыли два убийства, произошедших в поездах, но и оправдали Натана Хокшоу от преступления, которого он не совершал».
«Слишком поздно», — сказал Лиминг. «Его уже повесили».
«Этот факт вызвал значительное смущение у вовлеченных сторон, и я это приветствую. Там, где произошла судебная ошибка, она заслуживает того, чтобы быть раскрытой. Другое дело для этого монстра, Грегори Ньюмана».
«Да, сэр. Он виновен как грех».
«Как и та дьяволица, которая ему помогала», — сказал Таллис, засовывая сигару обратно в зубы. «Они, возможно, избавились от одного палача, но найдется другой, который заставит их плясать на конце веревки. Когда я был мальчишкой», — продолжал он с ностальгией, — «более двухсот преступлений карались смертной казнью, и это напугало людей и заставило их вести себя более законопослушно. Теперь казнить могут только предателей и убийц. Я утверждаю, что тень петли должна висеть над большим количеством преступлений».
«Я не согласен, суперинтендант», — сказал Колбек. «Повесить кого-то за кражу буханки хлеба, если его семья голодает, — это варварство, на мой взгляд. Это порождает ненависть к закону вместо уважения. Ньюман и его сообщник заслуживают повешения. Обычные воры — нет».
Таллис был почти весел. «Я не буду спорить с вами, инспектор», — сказал он, — «особенно в такой день. Я знаю, что вы победите в любом споре, как красноречивый адвокат, которым вы когда-то были. Но я остаюсь при своем мнении. Чтобы навести порядок и дисциплину, мы должны быть безжалостны».
«Я предпочитаю сочетание твердости и благоразумия, сэр».
«Именно так мы раскрыли убийства на железной дороге», — сказал Лиминг.
«Да», — сказал Колбек с улыбкой. «Виктор был тверд, а я был осмотрителен. Мы создали эффективную команду».
Осмотрительность Колбека была продемонстрирована в изобилии. Он пытался защитить тех, кому могли навредить определенные разоблачения. Хотя он рассказал сержанту о своем долгом интервью с Эмили Хокшоу, он умолчал о фактах, которые, как он знал, могли его шокировать. Эдварду Таллису ничего не сказали об отношениях между девушкой и ее покойным отчимом. Колбек не счел это необходимым. Доказательства, чтобы осудить Грегори Ньюмана и Кэтлин Бреннан, были неотразимы. Не было никакой необходимости раскрывать интимные подробности, которые были бы подхвачены прессой и превратили бы и без того несчастливый дом в невыносимый.
«Как вдова восприняла эту новость?» — спросил Таллис.
«Миссис Хокшоу была в замешательстве, сэр», — сказал Колбек. «Она была рада, что имя ее мужа было очищено, но она была шокирована тем, что Грегори Ньюман был разоблачен как убийца и человек, который послал эти угрозы убийством. Она доверяла ему так полностью».
«Должно быть, он ненавидел ее, раз позволил мужу умереть вместо него».
«Я думаю, что он любил ее, сэр, и считал, что Хокшоу был недостоин ее. В своем извращенном смысле он думал, что сможет угодить ей, убив двух людей, которые причинили ненужную боль ее мужу. Да, — сказал он, предвидя, что его перебьют, — я знаю, что здесь есть противоречие. Как человек может позволить кому-то пойти на виселицу вместо него, а затем отомстить за него? Но не это противоречие беспокоило Грегори Ньюмана».