«В этом нет необходимости».
«Подумайте, какой ущерб они могут нанести железнодорожному имуществу».
«Пока мы рядом, нет».
«Мы перевозим более тысячи пассажиров. Что может сделать горстка полицейских против такой массы?»
«Вы когда-нибудь видели овчарку за работой?» — спросил Хорлок, уперев руки в бока. «Если она знает свою работу, одна собака может держать под контролем стадо из пятидесяти голов. Вот кто мы, Тод. Овчарки Большой Западной железной дороги».
«Есть только одна проблема».
'Что это такое?'
«Вы имеете дело с дикими животными, а не с чертовыми овцами».
Когда экскурсионный поезд выехал из Паддингтона в шуме шипящего пара и лязга колес, он был забит до отказа ярыми поклонниками бокса. Было два вагона первого класса и три второго класса, но подавляющее большинство пассажиров были тесно втиснуты в открытые вагоны третьего класса, сидя на жестких деревянных скамьях, но при этом такие счастливые, как будто они путешествовали в полной роскоши. Как только поезд выехал на открытую местность, холмистый пейзаж начал появляться по обе стороны, но он привлек мало внимания. Все, что орды могли видеть в своем мысленном взоре, было волнующее зрелище, которое ждало их впереди. Айзек Розен должен был сразиться с Биллом Хигнеттом в чемпионате.
В перспективе бой имел все. Это был поединок между двумя непобежденными боксерами на пике их сил. Розен работал на бойне в Брэдфорде, где его свирепость принесла ему прозвище. Хигнетт был гигантским негром, который трудился на барже на Темзе. Это был случай Безумного Айзека против Баржмена. Север против Юга. Белый против Черного. И — чтобы добавить немного настоящей пикантности — еврей против христианина. Никто не мог оставаться беспристрастным. Лондонская толпа собиралась подбадривать Билла Хигнетта, и они жаждали крови. Пока кружки пива передавались по жаждущим ртам, языки развязывались, и предсказания становились все более яркими.
«Баркер первым же ударом ударит по своему бордовому».
«Тогда забейте ему зубы в его еврейскую глотку».
«Он будет Безумным Айзеком всю дорогу до Брэдфорда».
«И жида резать!»
Таково было всеобщее мнение экспертов, которые занимали каждый вагон. Восхваляя Билла Хигнетта, они принижали его противника, быстро скатываясь в яростный антисемитизм, который становился все отвратительнее с каждой пройденной милей. К тому времени, как они достигли места назначения, они были настолько уверены в исходе боя, что предались преждевременным празднованиям, в восторге ударяя кулаками воздух или сжимая друг друга в любовных объятиях. Тревожась поскорее отправиться в путь, они высыпали из экскурсионного поезда, как будто от этого зависела их жизнь.
Оставалось еще немного пройти. Поле, на котором проходил бой, находилось более чем в трех милях от станции Туайфорд, но фанаты не жаловались на долгую прогулку. Проводники ждали, чтобы проводить их к месту, и они с благодарностью последовали за ними. Некоторые начали распевать непристойные песенки, другие приняли участие в пьяных вознях, а один крепкий молодой моряк проскользнул в кусты, чтобы энергично совокупиться с пышнотелой куклой-шваброй. Преобладало оптимистичное настроение. Ожидания были высоки. Длинная колонна суматохи начала прокладывать свой путь через сельскую местность Беркшира.
Тод Голуэй был рад избавиться от своего проблемного груза, но его облегчение было омрачено мыслью, что им придется отвезти пассажиров обратно в Лондон, когда они будут в более неконтролируемом состоянии. Как бы то ни было, он обнаружил человека, который был слишком пьян, чтобы выйти из одного из вагонов третьего класса, второго, который мочился на пол, и третьего, которого сильно рвало над сиденьем. Он в отчаянии дернул себя за бороду.
«Они не уважают собственность компании», — причитал он.
«У нас наверняка будет несколько несчастных случаев, Тод», — сказал Сэм Хорлок, подходя к нему. «Не обращай внимания».
«Я должен это заметить, Сэм. Я несу ответственность».
«Я тоже — мне не повезло. Я бы отдал все, чтобы увидеть, как Баржмен вышибает семь бочек дерьма из Безумного Айзека. Как думаешь, кто-нибудь заметит, если я улизну?»
«Да», — сказал Голуэй, — «и это значит, что вы потеряете работу».
«Это почти того стоит».