— Нас было много, Рэнди,— вдруг сказал у меня над ухом голос Келеборна. — Вместе мы противостояли всему, даже когда бродили в одиночестве. А я остался один, и корабль мой уплыл. У меня появилось чувство, как будто я проглотил айсберг.
— Так… а как же вы теперь? Семья-то… уехала?.. — забормотал я и тут же заткнулся, боясь ляпнуть какую-нибудь непоправимую глупость.
— Уехала,— спокойно и с какой-то скрытой радостью ответил эльф.
— И вы теперь тут навсегда? — спросил я. Мне уже очень хотелось, чтобы он остался навсегда. Приглашу его в Шир, места у нас там благословенные… Келеборн вдруг нагнулся и заглянул мне в глаза. Не знаю уж, что он там увидел, но не рассердился, а погладил меня по голове — даже не как ребенка, а как кошку.
— Провидит только Эру,— сказал он.
Спустя какое-то время, когда за окнами все стало черно, впереди справа показался красный огонек. Экскурсовод тоже его приметил, встрепенулся и понес с удвоенной энергией:
— Мы приближаемся к северной точке нашего круиза. Огонек, который вы можете наблюдать справа, — это маяк над перевалом Мораннон, называемом также Воротами Мордора…
…На этот раз я был начеку, и струя ацелас фыркнула в нос Келеборну, как только у меня в голове поплыли знакомые образы. Ацелас я прихватил из Хеннет Аннуна. Экскурсанты зашмыгали носами и заругались. Я не отвечал — было не до того. Однако же профилактика сработала на редкость удачно. Эльф оживился, собрался, как пружина, навстречу темному прошлому. Только когда "дунаданец" опять заговорил на мордорские темы, седая голова наклонилась к моему уху.
— Можно, я буду держать вас за руку, Рэнди? Вы очень сильное противоядие… посильнее ацелас, поверьте мне.
Я взял двумя руками его холодную длинную кисть и так и держался за нее, пока экскурсовод не объявил:
— Мораннон, господа! Приехали! Нас ждет семизвездочный отель "Барад Дур" и празднество в честь удачного завершения первого этапа! Смокинги, фраки, вечерние платья, господа!
Сзади поднялся оживленный визг, потирание рук, переходящее в аплодисменты, дамы затараторили о нарядах. А красный глаз-огонек вел "Инканус" к Мордору, и мне уже казалось, что он смотрит на нас с Келеборном оценивающе и с неприязнью: выдержим ли?
Выдержали. Самым противным ощущением для меня был взгляд "дунаданца", брошенный на нас, когда в салоне зажегся свет, и мы поползли к выходу, держась за руки. Я отомстил, оглядев кожаного друга с головы до ног и пронзительно хихикнув. Тот сразу занялся поисками причин и отвлекся. Должно быть, у него были раньше какие-то сложности — уже второй раз он так реагировал.
Семизвездочный "Барад Дур" представлял собой стилизованный готический замок, с башенками, бойницами, драконьими головами на выходах водосточных труб, подъемным мостом и прочими архитектурными излишествами. Подсветка окрасила его в багровые и пурпурны тона. Маяка отсюда видно не было — его прожектор был раз навсегда обращен к Итилиэну. Я сунул Келеборна в кресло в холле, а сам проскочил к портье и заказал два номера рядом. Мне больше не хотелось экспериментировать. Кроме того, "Хеннет Аннун" был просто прямоугольной коробкой из стекла и бетона, а здесь недолго и заблудиться: стилизация внутри напоминала скорее лабиринт, чем замок, причем этажи, судя по всему, были двух- и трехуровневые.
На лацкане форменной куртки служащего был эмалевый значок Багрового Ока. К ключам от номеров какая-то добрая душа подвесила золоченые кольца — в них свободно проходила моя рука, а внутри был, видимо, свинец. Наверное, чтобы не забывали сдавать, подумал я. Около Келеборна уже вился местный спецназгул, приняв его за пьяного. Я прогнал стража порядка (тоже со знаком Ока), сказав, что на шестом этаже вроде бы пахнет гарью. Где у них тут шестой этаж, я так и не узнал, да и спецназгулов больше не видел. В глазах эльфа опять появился жуткий блеск, зато соображения видно не было. Я потряс его, похлопал, погладил — все без толку. Пришлось опять фыркнуть спрэем — мне уже и самому опостылел этот запах. После этого удалось оторвать его от кресла и дотащить номер. С двумя ключами это было ой как непросто. Я задернул шторы, полил все в номере ацеласом, как будто морил клопов, и велел очухавшемуся эльфу никого не пускать и никуда не выходить — я пошел мыться и вставляться в шмокинг. Потом зайду, пойдем ужинать. Тут в номере включилась принудительная трансляция, и, пока я с маникюрными ножницами искал и перерезал провод, мы услышали, что в ресторане будет эстрадное представление "Хит-Барад", а в концертном зале — конкурс красоты среди туристок "Парад Дур". Тут я нашел проводку, и стало тихо. Я обернулся, боясь, что до Южных морей мне не хватит никакого ацеласа, хоть засади этой травой все Роанские прерии. Но эльф, к моему изумлению, сидел на столике для журналов, как на табуретке, и вид у него был не угнетенный, а слегка глумливый.
— Ограничимся рестораном, а? -спросил он. — Зачем конкурс этих Дур, если прекраснее моей жены не было никого в Средиземье… кроме моей же внучки?
Я согласился, вслух высказав, что любая красотка в здешних местах мне не подходит по росту, а про себя подумав, что моя красотка из Шира небось не хуже и хваленых родственниц Келеборна, а глаза выцарапать может гораздо лучше. Потом я сказал, что здеш ие места плохо влияют на нравственность, судя по теме нашей беседы. Эльф согласился, и я пошел к себе. В своем номере я также начал с ликвидации динамика — этому меня научил, конечно, Трофи, и он же подарил мне эти ножнички в чехле и с изолированными колечками. Потом, содрав с себя заскорузлое шмотье, я завалился в ванну и некоторе время балдел в тишине, приходя в себя. Образы не роились, никто не орал, ни за кем не надо было следить. В ванной обнаружился запечатанный пакет с мылом, шампунем, губкой и расческой. Келеборна, что ли, причесать, подумал я.
Смокинг у меня был шикарный, пошитый на заказ в Минас Тирит во время предыдущего визита. За это время я не изменился, и сидело все идеально. Я пригладил, насколько смог, волосы, проверил, как расположен галстук-бабочка, и задумался, где бы взять цветок в петлицу. В конце концов я позвонил и велел принести гардению. На том конце провода не знали, что такое гардения. Я плюнул, вышел в коридор и оторвал цветок случившегося рядом олеандра. Получилось немного вызывающе, ну да для Мордора сойдет. Я постучался в соседний номер. Там молчали. Я вспомнил, что сам же не велел открывать, и рявкнул: "Элберет!" О пароле мы не договаривались, но я кое-что помнил из Алой книги и оказался прав. Келеборн выскочил мне навстречу с проворством, какого я в ем не предполагал. В номере он критически оглядел меня, а я его. Ну и грива, подумал я. И ладно бы кудрявый был, как мы, а то ведь прямые волосы — и такой веник…
— У вас хайратника нет? — спросил я. Келеборн, уяснив смысл фразы, полез в ягдташ и вытащил нечто завернутое в серую тряпицу — кусок дуги на четверть круга. Снял тряпку, как-то разложил, будто разломил, раз и другой, предмет, извлеченный оттуда — и в руках у него оказалась корона! А может, диадема, я в этом не разбираюсь. Но штука была потрясающая, золотая, в виде венка из листьев все того же мэллорна, усыпанная, как инеем, мелкими алмазиками. И она была довольно тонкой и легкой, потому что листики не превышали в толщину настоящих
Келеборн с добродушной усмешкой смотрел то на меня, то на венок, который держал в руках.
— Так вы — к-король? — задал я наконец идиотский вопрос.
— Был,— последовал ответ.
Мне стало нехорошо. Король лориэнских эльфов… А я его по морде раз-два… Старик… Подопечный мой, туды-растуды. Ой, как неудобно-то. Что же дальше-то делать? И тут меня осенило. Ничего особенного не делать, а вести себя, как вел. Потому что здесь не Лориэн и не Третья эпоха. И если я встану в почтительную позу, то будет один вред. К тому же я не эльф, и мне он не король. А если вспомнить, как ведет себя Оле в присутствии своего непосредственного (в обоих смыслах) начальства, то я еще далек от совершенства.