Во дворе ее уже поджидала ее милая красная машина, чистенькая, умытая. Неподалеку, в полной готовности сурово замер черный автомобиль.
* * *
Михаил и Олег сидели в автомобиле, поджидая выхода объекта. Увидев преображенную Лидию, Михаил удивленно присвистнул.
Вместо того, чтобы, как обычно, сразу сесть в свою машину, девушка прошла мимо нее, направляясь к черному автомобилю. Михаил вышел.
– Доброе утро, Михаил Андреевич, – вежливо и слегка церемонно произнесла деловая особа, в которой трудно было узнать вчерашнюю истеричку, и так же вежливо и церемонно обратилась к Олегу, который и не подумал вылезать из машины:
– Доброе утро, Олег Николаевич.
– Доброе утро, Лидия Валерьевна, – настороженно ответил Михаил, раздумывая, в чем подвох.
– Доброе утро, Лидия Валерьевна, – спокойно сказал Олег.
Лидия Валерьевна торжественно прошествовала к своей машине, села за руль. Машина выехала со двора, проехала к дороге, влилась в поток машин. Черный автомобиль неотступно следовал за ней.
Красная машина затормозила недалеко от здания университета. Лидия вышла и направилась в храм науки, получать знания.
Черный автомобиль, подъехавший следом, остановился. Михаил вышел, пересел в красную иномарку, отогнал на стоянку, вернулся. Черный автомобиль занял удобную наблюдательную позицию, откуда прослеживался и вход в университет, и красная машина.
Михаил бесстрастно следил за входной дверью. Поток студентов прекратился, занятия начались. Ничего интересного не происходило. Олег откровенно скучал. Что за тупая работа.
– И что, так каждый день сидеть? – не выдержал он.
Михаил посмотрел на часы.
– И правда, пары скоро кончатся. Сегодня первый день, когда она не сбежала. Обычно весело. Гоняемся по всему городу. По вечерам – так вообще... Вчера еще спокойно было.
Лидия вышла из здания, Михаил поспешил на стоянку.
Так же дисциплинированно доехали до дома. На небольшой скорости, не нарушая правил, не нервируя других водителей, не создавая аварийной ситуации. Михаил с трудом объяснял Олегу, что это только сегодня такая тишь да благодать. «Ты же сам вчера видел!»
Лидия оставила машину во дворе. Олег подошел со знанием дела уже, отогнал в гараж красную иномарку, тщательно вымыл, чтобы сверкала.
* * *
В гостиной мама – элегантная, ухоженная – восседая в роскошном кресле, листала яркий дамский журнал. Увидев дочь, произнесла наставительно и слегка утомленно:
– Лидия, что за бардак у тебя в комнате? Глаша даже не стала браться. Сказала, что все равно не успеет. Там на неделю работы. Нам что, нанимать вторую домработницу?
– Не надо. Сама уберу, – коротко ответила Лидия и гордо удалилась в свои апартаменты.
Точнее, в берлогу, а еще точнее, в руины, где не осталось и воспоминаний о наведенном когда-то порядке.
Не удивительно, что Глаша отказалась снова тратить свое время и силы. Тем более, что она и не Глаша, а Ангелина, опытная медсестра, в силу обстоятельств вынужденная сменить сферу деятельности. Мама, в которой погибла великая актриса, постоянно играла какие-то роли. Одной из любимых была роль барыни, управляющей холопами. Так как холопке полагалось простое имя, Ангелина стала Глашей. Медсестра спорить не стала, однако не упускала случая повредничать. Прекословить «барыне» она не смела, боясь потерять место. А с дочерью не особо церемонилась с молчаливого согласия матери.
Лидия терпеть не могла мамину склонность к постоянным и неуместным представлениям, но сама невольно ей подражала, время от времени перевоплощаясь в кого-то другого, не похожего на нее.
Вот и сейчас взялась за уборку, представляя себя Золушкой, которой нужно заслужить право поехать на бал. Но Золушкой, не отчаявшейся от объема порученной ей работы, а веселой и трудолюбивой. А может, и не Золушкой, а героиней какой-то другой сказки, какой-нибудь Настенькой или Аленушкой, но обязательно доброй и милой.
Еще она думала о том, что делать уборку не сложнее, чем ухаживать за ранеными, и пыталась представить своих ровесниц в госпитале. Спрашивала себя, справилась бы с такой тяжелой – и физически, и морально – работой.