– Артур, – сказала дама.
Но что именно она сообщила красавцу Артуру, Света так и не узнала. Слова благородной дамы заглушил громкий резкий голос тети Таси.
– Мать заждалась уже.
– Иду, – устало отозвалась Света. – Хоть по телевизору на красивую жизнь посмотреть.
– Я пирогов напекла. Возьми, мать угости.
– Да какие пироги. Она кроме кефира и бульона ничего есть не может.
Соседка вздохнула.
– Молодец Поля, что тебя родила. «Рожу, говорит, для себя, хоть будет кому стакан воды поднести».
Света молча пошла к двери, на ходу оглядываясь на экран телевизора. Там начинался великолепный бал.
Не успела войти в прихожую, как услышала раздраженный голос матери, доносящийся из комнаты:
– Света! Ты где ходишь? Укол делать пора.
– Да иду уже, – громко отозвалась она. – Сейчас хоть руки помою.
Прошла через гостиную, которая показалась невыносимо убогой после роскоши, увиденной в фильме. Мебели почти не было – все, что могли, продали, чтобы оплатить лекарства. На кухне, такой же убогой, поставила солонку рядом с большой банкой, доверху наполненной солью.
Света прошла в комнату к матери, движениями, доведенными до автоматизма, достала шприц, ампулы.
Мать, худая, бледно-желтая, лежала на кровати, привычно упрекала:
– Охота тебе торчать в своей библиотеке. Выучилась бы на медсестру. Уколы делать умеешь.
Света набрала лекарство в шприц, ответила в сердцах:
– Да меня уже тошнит от этих уколов. От меня и так лекарствами на километр несет. Люди шарахаются.
– Да это ты от людей шарахаешься. Ну, чем тебе Толик не нравится? Руки золотые, тебя любит. Чего тебе еще надо?
– Толик весь насквозь пропах автомобильным маслом, – сказала Света, подходя к матери с набранным шприцем.
– Не угодишь тебе, – проворчала мать.
– Нет, мне очень легко угодить. Я хочу жить нормально. Я хочу, чтобы меня окружали приятные запахи дорогих духов, люди в красивой одежде. Зачем ты меня родила, если не смогла замуж выйти? Для себя? Чтобы было кому о тебе заботиться? А меня ты спросила? Я ведь только и живу для тебя, все для тебя: лекарства эти дорогущие, уколы бесконечные. У нас даже телевизора нет!
– Хватит выступать. Я не для того на двух работах гробилась, чтобы всякие бредни выслушивать. Делай укол.
Света наклонилась над матерью, уколола. Куда деваться-то.
* * *
Занимаясь бесконечными домашними делами, Света фантазировала, с какой вестью спешила дама к красивому Артуру. И кто она ему? Возлюбленная, сестра, жена друга, просто знакомая?
Машинально перемывая посуду, она видела перед собой не грязные тарелки и кастрюли, а лужайку возле роскошного особняка и благородного Артура, к которому спешит, нет, не дама из фильма, а она, Светлана.
Дом старый, без удобств, хочешь горячую воду – грей, но на все нужды не нагреешь. От ледяной воды ломит пальцы, а перед глазами он, красавец, смотрит на нее с легкой улыбкой.
– Артур, я беременна! – сообщает она ему важную новость.
– Какое счастье! Я так рад! – отвечает он, обнимает и целует ее.
Или нет? Что означала эта его полунасмешливая улыбка?
– Я рад за вас, дорогая, но видите ли, у меня уже есть невеста. Я должен жениться на леди (тут он называет благозвучное имя), и, к сожалению, вынужден вас огорчить – нам придется расстаться.
– Ах, – восклицает несчастная будущая мать и обманутая возлюбленная и падает в обморок.
Сестра, жена друга, знакомая могла бы сообщить о готовящемся заговоре, какой-нибудь интриге или о своем внезапном отъезде.
Но это было не так интересно. Больше всего нравился вариант, где Артур обнимает и целует свою даму. А потом поднимает на руки, и они оба невероятно счастливы.
12. Лидия. Невеста
В мечтах и воспоминаниях, в надежде на его звонок шло время. Телефон всегда лежал рядом, дома на столе, среди учебников и конспектов. В аудитории, несмотря на запрет, держала включенным. Это уже была даже не надежда, которая умирает последней, а привычка – жить в ожидании его звонка.