Вот и сейчас слова подруги заставили Веру призадуматься о проведении времени с большей пользой, чем разгуливание по паркам.
* * *
Они вышли из лесопарка, неторопливо направились в сторону дома. Рядом с ними остановилась слегка помятая легковушка, из которой раздался знакомый голос:
– Девчонки, садитесь, покатаемся!
Гриша! Их одноклассник. С которым у них в начале учебного года возникло что-то вроде дружеских отношений.
Вера тогда купила в столовой булочки, одну сунула в портфель про запас. С другой устроилась у широкого подоконника, на который положила учебник – надо повторить параграф. После первых уроков с их новыми темами в голове уже все перепуталось.
Откусила от булочки и углубилась в чтение. Вскоре почувствовала чей-то пристальный взгляд. Подняла голову – на нее смотрел Гриша, и взгляд его был странным. С некоторой натяжкой этот взгляд можно было бы даже посчитать влюбленным. Если такой парень, как он, способен на всякие «телячьи нежности», «розовые сопли» и прочие сентиментальности типа охов и вздохов. Вера немного смутилась и сердито спросила:
– Что смотришь?
Гриша тоже смутился (смутился Гриша! Надо знать Гришу, чтобы понять, что смущение не для него) и отвел глаза. И она вдруг поняла, что означал его взгляд. Как загипнотизированный, он смотрел вовсе не на нее, а на булочку. Голодный?
Недавно хвастался всем, что летом работал в деревне, водил трактор и неплохо подзаработал.
А теперь голодными глазами следит за поеданием булочки. Странно как-то. И куда же, интересно, он дел заработанное?
Парня стало жалко, но она не знала, как его угостить и при этом не обидеть.
Гриша выручил сам: нахально ухмыльнулся и развязно сказал:
– Дай откусить!
От его смущения не осталось и следа. Сделал вид, что булочка так, для отвода глаз, ему просто охота поболтать с симпатичной девчонкой.
– Тебе обязательно откусанную? – заботливо спросила Вера, не обращая внимания на его развязный тон. – У меня целая есть. Хочешь?
Она вынула из портфеля булочку, протянула Грише. На его лице появилось неопределенное выражение, на этот раз что-то среднее между смущением и злостью, но булочку взял.
– Буду должен, – сказал он уже другим тоном.
– Да что ты, это ерунда.
– Жратва – не ерунда, – возразил Гриша и поделился своей проблемой: – Отец все отобрал. На лекарство.
Вера поняла, что речь идет о заработанных деньгах. А лекарство – водка, без которой его отец не мыслил своей жизни.
– Ничего, еще заработаю.
Оптимистичный настрой одноклассника порадовал, но захотелось как-то его поддержать. И Вера стала потихоньку подсовывать Грише еду, придумывая подходящие поводы. То «ой, такая голодная была, слишком много накупила, теперь пропадет», то «мы с Наташей пирожки испекли, хочешь попробовать?». Гриша независимо усмехался, отвечал что-то вроде: «Отравить, что ли, решила?», но от угощения не отказывался. Наташа тоже прониклась сочувствием к голодающему и подключилась к его подкармливанию.
Мама – директор школы, заметив, что дочь слишком много общается с парнем из неблагополучной семьи – а в их школе чуть не все семьи такие – насторожилась, но запрещать ничего не стала. Как мама беспокоилась, а как директор вполне одобряла.
Не такой уж он отпетый хулиган – бывают и похуже – и учится неплохо. Вера часто слышала, как ее мама обращалась к Грише: «Ты же умный парень...» Впрочем, ее мама всех (ну, или почти всех) учеников считала умными и способными.
Вскоре Гриша купил им торт, вручил со словами «Спасибо за все, девчонки», и они поняли, что подкармливать его больше не нужно.
Теперь он высовывался из окна легковушки с вмятиной на дверце и звал их прокатиться. Вера остановилась в нерешительности.
– Понятно, – сказал Гриша. – Директорская дочка, а тут какой-то хмырь...