15
У дорожного ресторана «Лихтендорф» в районе Шверте красный «транзит» съехал с шоссе. Бросив внимательный взгляд на датчик бензобака, Пахман проехал мимо колонки и остановился у телефонных автоматов.
– Что случилось? – испуганно спросил Грау, вырванный из полудремы внезапной остановкой.
– Нужно позвонить! Дай-ка несколько монет по марке.
Пахман вылез из автомобиля, сделал три-четыре приседания, вращая руками – от долгого сиденья за рулем он устал. Заодно он внимательно огляделся по сторонам. Похоже, никому, кроме него, в данный момент автомат не нужен.
В будке он постарался встать так, чтобы диск не был виден из-за его спины. Услышав свободные гудки, он развернулся, чтоб держать в поле зрения соседнюю кабину и ведущую к ней дорожку.
– Это я. Срочно. В двенадцать в ресторане «Эльх», Пригони чистую машину, ни в коем случае не «БМВ». Что? Чушь! Даже заяц справится с твоей телегой. Должен быть на стоянке перед порнолавкой. Все!
Пахман не стал вешать трубку, только быстро нажал на рычаг и тут же бросил следующую монету.
Уже после второго гудка ему ответил знакомый женский голос:
– Контора адвоката доктора Шустера. Здравствуйте.
– Добрый день. Экспедиционная контора Мюллера. Соедините меня, пожалуйста, с доктором Шустером!
– Минутку, пожалуйста…
Небольшая пауза, и вот уже Шустер на проводе.
– Экспедиционная контора Мюллера, господин доктор.
– Здравствуйте…
– Только что со мной связался водитель, который перевозит вашу мебель. К сожалению, он попал в аварию.
– Надеюсь, он здоров, – тон был ледяным.
– Почти. Но маленькая ваша витрина разбита, большая повреждена. Необходим срочный ремонт.
Секунду царило молчание.
Затем мужчина на другом конце провода вежливо, но подчеркнуто холодно спросил:
– Не могли бы вы сегодня вечером заглянуть ко мне в контору? Скажем, в половине седьмого? Вас устраивает?
Вопрос был чисто риторическим – Пахман все равно не посмел бы сказать «нет».
– Прекрасно. И подготовьте товар к транспортировке. До свидания.
Человек со шрамом вытер лоб, покрывшийся бусинками холодного пота, еще раз подозрительно огляделся по сторонам. Потом извлек из внутреннего кармана кожаной куртки маленькую записную книжку, открыл ее на букву «Б» и набрал четырехзначный номер в Кеттвиге.
– Рурский филиал редакции «Бильд», добрый день.
– Главного редактора, пожалуйста.
– К сожалению, господин Беккер сейчас в…
– Слушай, куколка! – оборвал Пахман секретаршу. В его голосе вновь появились резкие, металлические нотки. – Если не хочешь, чтоб тебя вышвырнули, переключай. И поживее!
Это подействовало. Через три-четыре секунды в трубке раздался многоголосый шум. Должно быть, и в самом деле сейчас заседала редколлегия. Фамилию человека на другом конце провода он не разобрал. Но это было уже неважно.
– Слушайте внимательно, – провозгласил он. – Повторять не буду.
– Кто говорит?…
– Слушайте, не задавая вопросов. Пароль Лихтенбуш. И чтоб вы не сомневались, что это были мы – двое убито в караульной будке, один с тремя пулями в груди остался лежать перед нею.
Шум голосов в трубке смолк. Должно быть, редактор подключил говорящее устройство, чтоб все коллеги могли услышать сенсацию.
– Говорит отряд «Ротер штерн». Лихтенбуш был только началом. Мы отомстим за наших убитых товарищей! Вы еще вспомните тюрьму в Штаммгейме! Вспомните Андреаса и Ульрику! За нами победа в войне народа! Все.
16
«Зост, Арнсберг, Мёнезее – 500 м».
Огромный пассажирский автобус сбавил скорость. Вспыхнули тормозные фары, водитель направил четырнадцатитонную махину из стали, жести и стекла в узкий правый поворот, выводивший на федеральное шоссе номер 229.
– А, черт!
Рычаг ручного тормоза дернулся так сильно, что все невольно вскочили с мест. Перед автобусом виднелся хвост колонны, шесть-восемь автомашин, дальше, уже на самом шоссе, дорогу перекрывали полицейские автомобили. Кругом суетились люди в форме.
– Смотри-ка, целое полицейское стадо! – крикнул Оливер Клокке на весь автобус, вызвав общий смех.
Но улыбка застыла на лице у Ренаты, когда она присмотрелась внимательнее.
Шестеро полицейских в мокрой от дождя полевой форме стояли у выезда на шоссе и проверяли транспорт, идущий из Дортмунда, шестеро других перекрыли расположенный рядом выезд на Липпштадт и Падерборн. На боковых полосах с каждой стороны расположились еще по два полицейских с висевшими на шее в полной боевой готовности автоматами – огневое прикрытие для тех, на проезжей части.
Против выезда на автостраду, на западной стороне шоссе стояли еще десять-двенадцать вооруженных полицейских, внимательно наблюдая за ходом проверки. И по всем направлениям движения на боковых полосах разместились бело-зеленые патрульные «форды», в каждом по два человека. Небольшой дымок из глушителей свидетельствовал, что машины готовы немедленно сорваться с места.
Проверка, как оказалось, шла быстро, почти что небрежно, машины двигались безостановочно. Микроавтобус «фольксваген», старый драндулет в две лошадиные силы, получил разрешение двигаться дальше, стоило полицейским бросить быстрый взгляд на пассажиров. Зато ехавшим в темно-зеленом «БМВ» пришлось выйти. Трое проверяли документы, трое других обошли автомобиль и особенно внимательно осмотрели правое крыло. Затем пассажирам – двум женщинам и мужчине – разрешено было сесть в автомашину. Им всем было по меньшей мере за шестьдесят.
– Все наверняка из-за тех красных свиней, что стреляли на границе! – высказал предположение Карстен Кайзер.
Олаф тоже подал голос.
– А посмотри на стрелков! Добротная немецкая работа. Автоматы «Хеклер и Кох». За десять секунд могли бы сделать сто выстрелов, если б существовали такие обоймы.
Илмаз сказал вполголоса, но так, чтобы все могли слышать:
– Ему по ночам снится, будто он марширует с такой игрушкой на плацу!
Раздался смех, но тут же оборвался, когда Олаф язвительно крикнул:
– Нет, лучше я прикончу из этой игрушки дюжину пришлых азиатов!
Воцарилась мертвая тишина.
Рената вздрогнула, сильно побледнела. Взгляд ее заметался между Олафом и Вейеном. Господин учитель обязан был сейчас вмешаться!
Но прежде чем у роскошного Траугота завертелись в мозгу шестеренки, в спор включилась Стефания. Ее голос звучал скорее удивленно и совсем не высокомерно, когда она громко и ясно произнесла:
– Ты и сам наполовину пришлый!
– Что? – Олаф подскочил к ней, сжав кулаки. – Я?
С большим трудом Карстену удалось удержать обуреваемого гневом поклонника Шальке. Драки ему совсем не хотелось, для него это было бы слишком уж по-пролетарски.
– Конечно ты!
Испугать Стефанию было не так просто.
– Ведь в прошлом месяце твои старики отмечали серебряную свадьбу. Извещение в газете читал чуть не весь Хаттинген. И там была девичья фамилия твоей матери. Орщиковская! Эдельтраут Мария Грау, урожденная Орщиковская!
Стефи нарочно сделала паузу, голос ее продолжал звенеть в воздухе, она выпрямилась как свечка и только потом нанесла окончательный удар, еще раз со вкусом произнеся по слогам:
– Ор-щи-ков-ская! Древний польский род! Восемьдесят лет назад переселились в Германию, так же, как сегодня турки. «Нет читать, нет писать, нет по-немецки». Так что если ты собрался уничтожить всех пришлых, начни со своей матери!
17
Грау был на пределе.
Все чаще посматривал он на часы или затравленно выглядывал в окошко. Страх постепенно переходил у него в панику.
На полпути между Унной и Зостом он сорвался. «Форд» сильно тряхнуло на колдобине. В тот же миг белая стрелка, показывающая наличие бензина, пришла в движение. Рывком соскочила она далеко влево, на квадратное красное поле.