-Карточки не сохранились, - сказал следователь по особо важным Чумаков.
-Тогда требую очную ставку с главбухом.
Не состоялась и очная ставка. Поскольку в давние годы арестованный главбух так усиленно симулировал невменяемость, что через три года необратимо свихнулся.
-А директор? Директора в СССР всегда были психически уравновешенней главбухов.
-М-мм… - замялся Чумаков. - Директор по некоторым причинам недоступен. Он по некоторым причинам давно в Иране.
-Хорошо, - сказал я прокурору республики. - Но у нас еще остался соцреализм. Вот, например, писатель Всеволод Кочетов и десятки других. Кубометры романов о трудовом династизме сочинили данные писатели. Может. прежние работники фабрики одряхлели, вышли на пенсию, но Азербайджан наводнен долгожителями, и - семейные саги, легенды, предания…И кто-то из стариков, сменившим их у прядильных станков молодым, рассказывал о московском журналисте-налетчике.
-Сведений нет, - сказал Чумаков.
Тогда я пошел в магазин "Медучпособия" и купил там большой плакат: анатомия строения человека.
-Что это? - спросил прокурор республики.
-Это хомо сапиенс в разрезе. Видите - вот ключицы. Ниже расположена грудная клетка. Еще ниже подбрюшье. А вот и жопа. В которую я посылаю Генерального прокурора СССР Сухарева…
-Всё-всё-всё! - сказал прокурор Азербайджана. - Место в жопе занято Генеральным прокурором СССР, меня вам туда уже не впихнуть. Что вы хотите?
-Самой малости. Не будь у меня испорчены отношения с министром МВД Щелоковым - я бы от вас ничего не хотел. А мои отношения с министром строятся ломанно. На манер сейсмограммы. То от имени МВД меня увенчивают благодарственной папкой величиной с могильную плиту с приложением генеральского удостоверения, только я его никогда не беру, то Щелоков пишет на меня представления в ЦК КПСС - о планомерной травле мною ооветской милиции. А мне бы сейчас это удостоверение и бронь МВД на любые рейсы "Аэрофлота". Я хочу, чтобы Чумаков по брони прокуратуры сгонял в агентство и взял для меня билет на ближайший рейс до Москвы. Поскольку на дворе июнь и очереди в кассу неодолимые. Ведь у Азербайджана больше нет ко мне вопросов?
-Вопросов и не было. Но вы же понимаете…
Чумаков в два счета привез билет. После чего у меня с прокурором республики Ибрагимовым посередь его кабинета произошла рукопашная схватка. Я впихивал ему 38 рублей за билет - прокурор отбивался.
Мой любимый Азербайджан! Я по сию пору должен тебе 38 рублей. И если что - даже с учетом дефолта, инфляции и индексаций…
А в Москве я спросил главного редактора Дубровина:
-Ну что. паскуда, припасли по мою душу что-нибудь новенькое?
Естественно! Лишение на два года права работать в советской печати с формулировкой "за неуправляемость". Так что если дома затеет Моралевич написать на стенке в туалете некое трехбуквие - пожалуйста, но в общественное туалете, где это могут прочитать сотни людей - это уже наказуемое тиражирование. Так что намотайте себе на ус все прочие сотрудники журнала: так поступает партия с неуправляемыми. Поэтому всем быть тише воды, ниже травы, на уровне дрессированных енотов-полоскунов и морских свинок.
А после этих двух лет состоялась знаменательная редколлегия по окончательному изгнанию из "Крокодила" А.Моралевича. Та самая, на которой при всеобщем "за" отказались голосовать Б.Ефимов и А.Крылов. И, драгоценные антологисты "ЭКСМО", что сделал фельетонист? А написал кратенькое письмо в ЦК КПСС: "По настоянию Агитпропа ЦК КПСС, без предъявления каких-либо обвинений - редакторатом, редколлегией и партбюро журнала (за двумя исключениями) был поставлен вопрос о моем немедленном увольнении из журнала. Настояния Агитпропа ЦК КПСС считаю для себя недостаточными. В случае же, если это точка зрения Секретариата ЦК КПСС - я тотчас без объяснения причин покину как журнал, так и отечественную журналистику".
И уже через два дня меня настиг истерический телефонный звонок.
-Как вы осмеливаетесь, - голосил в трубку мой персональный инквизитор, инспектор Агитпропа А.И.Лисин, - отправлять такие письма руководству партии? Мы сурово накажем Дубровина за спекуляции именем ЦК! А вы будете наказаны в случае снижения творческой активности!
-Принял как руководство к действию, Александр Иванович. Разрешите откланяться.
Но вовсе не с этих приснопамятных дней, дорогие историографы "Крокодила" (всех времен и народов) началась агония журнала.
Ах, Уильям Фолкнер и гениальный его рассказ "Красные листья", где отображены два индейских предводителя, Мокетуббе и Иккемотуббе! Тучные, заплывшие салом и остолбенелые.