«Лиз». – Неужели встала на горные лыжи?
Мэри. – И еще как!
«Лиз». – Кто тебя учил? Какой-нибудь индеец в шляпе из перьев?
Мэри. – Меня учил Мэксим, подружка, американец, как мы с тобой...
«Лиз». – Ну-ка, ну-ка, погляди мне в глаза!
Мэри. – Нет, действительно, он поразительный тренер... Бородатый, крепкий... Настоящий мужик...
«Лиз». – Ну, и..?
Мэри. – О чем ты?
«Лиз». – Напиши ему записку, представь меня, я тоже полечу в Аргентину...
Мэри. – Нет.
«Лиз». – Ой, ты влюблена! Он пишет тебе письма, а ты отвечаешь ему стихами!
Мэри. – Между прочим, я бы с радостью стала писать ему письма... Но он какого-то особого кроя... Очень сдержан... Я таких мужчин раньше не встречала...
«Лиз». – Каких?
Мэри. – Ну, таких... Я даже не знаю, как объяснить... Если раньше действительно были рыцари, а их не придумал Айвенго, то он настоящий рыцарь...
«Лиз». – Рыцарей придумывал Вальтер Скотт, дорогая. Айвенго был шотландским разбойником... Ну, хорошо, а в чем же его рыцарство? Расскажи, страшно интересно!
Мэри. – Не знаю... Это трудно передать...
«Лиз». – Скажи честно, он волочился за тобой?
Мэри. – Говоря честно, я волочилась за ним...
«Лиз». – Ну и?
Мэри. – Видишь, вернулась. Живая и здоровая... И начала вести на календаре отсчет, когда я поеду в это самое... как его... Барилоче, вспомнила! Я мечтаю туда вернуться... Мечтаю, как девчонка.
«Лиз». – Он тебя ждет?
Мэри. – Я замужем, подружка, ты забыла?
«Лиз». – С каких пор это мешает чувству? Особенно, если оно такое чистое... По-моему, именно новое чувство укрепляет семью, дает импульс былому, возвращает тебя в юность, ты начинаешь по-иному оценивать мужа, видишь в нем что-то такое, чего раньше не замечала...
Мэри. – Ну, знаешь, это слишком сложная теория, такое не для меня... Представлять себе другого, когда спишь с мужем? Слишком утомительно, разрушает нервную систему... Я смотрю на мир проще...
«Лиз». – Это как?
Мэри. – Не знаю... Проще, и все тут...
«Лиз». – А у этого самого инструктора есть семья?
Мэри. – По-моему, нет.
«Лиз». – Но ты хоть адрес ему оставила?
Мэри. – Он не просил...
«Лиз». – Вообще ни о чем не просил?
Мэри. – Ни о чем.
«Лиз». – Он образован? Умеет рассказывать истории? Знает стихи?
Мэри. – Он молчаливый. По-моему, за ним – история, но он никому ее не открывает...
«Лиз». – Очень скрытный?
Мэри. – Да нет же... Он ничего не играет, понимаешь? Он сам по себе: «я вот такой, а никакой не другой, таким меня и принимайте, не хотите – не надо!»
«Лиз». – Ну, хорошо, ты хоть поняла, что он любит, что ненавидит?
Мэри. – Он очень любит горы... А ненавидит? Не знаю... Он про это не говорил...
«Лиз». – Он всю войну просидел в этих самых горах?
Мэри. – Кажется, он воевал... Да, да, он воевал, очень ненавидит нацистов, вот что он ненавидит по-настоящему. Он сказал Чарльзу: «Вы не знаете, что такое рейх, и молите бога, что вам этого не довелось узнать»...
«Лиз». – А почему он так грубо сказал? У него были основания?
Мэри. – Разве в этих словах есть бестактность? Я бы почувствовала, ты не права...
«Лиз». – А он и по-испански хорошо говорит?
Мэри. – Как по-английски... У него есть друг, хозяин бара Манолетте, тот уехал в Аргентину после того, как в Испании победил Франко, они вместе поют под гитару такие замечательные песни! Настоящие фламенко!
«Лиз». – А отчего Манолетте уехал из Испании? Он красный?
Мэри. – Откуда я знаю?! Он милый. Какое мне дело, красный он или нет! Он готовит замечательную парижжю... Знаешь, что это?
«Лиз». – Откуда мне...
Мэри. – Это когда на углях жарят мясо – печень барашка, почки, мозги, даже яички, это у них главный деликатес... Объедение!
«Лиз». – Наверняка у этого твоего тренера есть какая-нибудь аргентинка! Уверена в этом... Или индианка... Ты была у него дома?
Мэри. – Как я могла?! Он никого к себе не приглашал, он очень весел на склоне, а в баре сидит и молчит...
«Лиз». – И ты с ним...
Мэри. – Твой вопрос бестактен...
«Лиз». – А я бы на твоем месте сохранила память обо всем этом. И ничего в этом нет постыдного. Если мужчинам все можно, то почему нельзя нам?!
Мэри. – Между прочим, ты бы ему наверняка не понравилась...
«Лиз». – Сначала надо решить, понравится ли он мне... Наверное, он от вас вообще не отходил ни на шаг, что ты так к нему привязалась...
Мэри. – Да мы его упрашивали быть с нами! Мы! Я же говорю: он живет сам по себе! Ему интересно с самим собой и с его горами...
«Лиз». – А кто вас к нему привез?
Мэри. – Никто нас к нему не привозил. Он сам предложил свои услуги, там это у них принято...
«Лиз». – Наверняка он предложил услуги именно тебе!
Мэри. – Ничего подобного, Краймеру. Он наш руководитель, он все и решал.
«Лиз». – А откуда твой красавец знал, что Краймер руководитель?
Мэри. – Какая разница? Почему это должно меня интересовать? Просто я теперь отмечаю календарь каждый день, и это для меня счастье.
Г-ну Р. Макайру,
ЦРГ.
Уважаемый мистер Макайр!
Во время командировки в Барилоче с группой туристов фирмы «Кук и сыновья» я познакомилась с интересующим ЦРГ Мэксимом Брунном.
Произошло все в день прибытия, когда мы решали, где начать катания.
М-р Брунн сам предложил нам свои услуги, и все мы согласились с его предложением, что вызвало неудовольствие у его конкурента м-ра Роберта (Локо), но большую радость хозяина фирмы австрийца Ганса.
М-р Брунн более всего контактировал с м-ром Краймером и миссис Мэри Спидлэм; думаю, что между ними возникла близость, – так нежны были их отношения. Это возможно тем более и потому, что м-р Чарльз Спидлэм выключается после приема алкоголя, что позволяет его жене быть свободной всю ночь.
Я не заметила ничего, что могло бы хоть в какой-то мере скомпрометировать м-ра Брунна как лояльного американца.
В библиотеке Барилоче я поинтересовалась его формуляром. Беглое изучение показало, что м-р Брунн не заказывает левую литературу или журналистику, изучает в основном историю немецкого заселения Латинской Америки (Аргентина, Чили, Парагвай, Бразилия и Никарагуа), проявлял повышенный интерес к делу о похищении в 1931 году сына великого американского летчика Чарльза Линдберга, выписывал по этому вопросу газеты из Буэнос-Айреса на английском, немецком и испанском языках. С вопросом о деле летчика Чарльза Линдберга он также обращался в местную газету, но по какой причине – выяснить не удалось, поскольку тур был весьма кратковременным.