И снова Кэли её не поняла.
— Со мной. И с Леоной. Со всеми. Он же капитан. И ты с ним дружи. Ты же всех ненавидишь, и Берни, и Юза, и Леха… А они тебя — нет. Они к тебе нейтральны, а у тебя скрытая агрессия.
— У кого агрессия? У… у меня? — Катеринка задохнулась от возмущения. — Да я вообще никого не трогаю, я даже не разговариваю ни с кем!
— Вот-вот. Не разговариваешь, не смотришь в глаза. По непонятным причинам испытываешь неприязнь к чудесным людям, которые рядом с тобой. Им ничего, а тебе от этого плохо. Этот вид агрессии называется бумеранговым, он ведёт к саморазрушению. Ты подумай. Иначе это будет твой последний полёт. Не полетишь больше.
Оставшись одна, Катеринка вытерла слёзы и не разрешила себе плакать. На «Сайпане», оказывается, собрались чудесные люди. И только она, Катеринка, изгой.
Часть 9. Солнце Эльгомайзы
Предположения
— Процион Эльгомайза спектрального классаF5 IV — система из пяти звёзд Малого Пса. Процион — от греческого «про ки́он», что означает «перед собакой». Он предшествует восходу Сириуса, «собаки солнца», как его называли шумеры. Эльгомайза искажённое арабское аш-ши'ра ал-гумайса, Сириус, проливающий слезы. Светимость восемь солнечных. Один из спутников — белый карлик, умирающая звезда, светимость одна тысяча Солнечной, период обращения сорок лет… Кислова, что вы всё время пишете? Пять минут послушать не можете! — разорялся Андрей, понимая, что Кислова знает о Проционе больше, чем он сам, и ей просто скучно.
А ноги уже несли его через всю кают-гостиную, к креслу, в котором уютно устроилась астрофизик. В соседнем кресле дремал биолог и даже, кажется, похрапывал. Взбешенный капитан вырвал у Нади из рук блокнот и теперь разглядывал карандашный набросок длинноухого пса, мордой лица напоминающего самого Андрея. Под картинкой значилось: «Сэйриос» (греч. «ярко горящий»). Рядом крутилась (у Нади очень смешно получилось изобразить эту крутню) мелкая шавка с потешными ушами. Надпись под шавкой гласила: «Эльгомайза Барнс».
Андрей молча вернул блокнот и молча вышел. Уши полыхали огнём. А ведь правильно всё, Большой и Малый пёс, Сириус и Процион, капитан и первый помощник. Они с Барнсом собаки. А он-то, дурак, распинался перед ними битый час… Экипаж, мать их… Он как-то сразу простил Наде её дерзкий рисунок. Таланту прощают всё. Биолога хотелось законопатить в бочку и пустить в открытый космос, как в сказке о царе Салтане.
Выключив гравиполе, Сайпан» кружил над планетой на магниэновых двигателях, постепенно сужая витки и подрагивая чуткими, как у бабочки, «усиками», улавливающими границы и величину магнитных полей, скорость воздушных потоков и разницу температур на дневной и ночной поверхности планеты. Предположения земных астрофизиков (впрочем, они бы всерьёз обиделись, узнав, что их прогнозы Андрей искренне считал предположениями) подтвердились с поразительной точностью: атмосфера планеты была кислородной, а температура поверхности соответствовала земной.
— Плюс двадцать два, как в Шри Ланке — хохотнул флегматичный Юозас, и Андрей удивился. Когда он перестал быть флегматичным? В глазах биолога горел интерес, он весь подобрался, как зверь перед прыжком, и приготовился к встрече. Что их здесь ждёт?
Измерения показали, что планета TrES-2b отражает менее одного процента света, то есть она темнее любой из планет солнечной системы. Но действительность оказалась иной: отражённый экзопланетой свет, достигнув необычно плотной атмосферы, возвращался обратно, как зеркало возвращает солнечный луч слепящим глаза «зайчиком». Ночей на планете не было, свет бил фонтанами — невероятно резкий, так что «лампочку» хотелось слегка прикрутить.
Анализ воздуха впечатлял: кислород был смешан с незнакомым газом, состав которого не подлежал определению. Таблица Менделеева вкупе с утверждениями учёных гениев, что материя Вселенной состоит из одних и тех же элементов, потерпела на Эльгомайзе грандиозное поражение. Волокушин бы порадовался…
— Без практики теория мертва. Надо немножко подышать, вдруг получится? — оптимистично заявил Юозас.
— Давай. Мы тебе цветочки на могилку принесём. Если они здесь растут, — пообещал биологу Риото.
Надо же, шутить умеет, удивился Андрей. Он до сих пор удивлялся тому, как мгновенно менялись люди, стоило им увидеть чужую планету, почувствовать под ногами землю, которая — что-то другое, может быть, даже живое, и с ним придётся как-то «разговаривать». Будет ли экзопланета рада гостям, это ещё вопрос, зато радость гостей не имела предела. Андрею знакома была эта эйфория и непобедимая уверенность в том, что всё будет о-кэй.
Корабельный арсенал удивлял и завораживал: в отсеке с табличкой «Защита» были представлены все современные виды боевого оружия: поражающее, ослепляющее, парализующее, аннигилирующее, плавящее, замораживающее. На то, чтобы сориентироваться, осмотреться и выбрать, Риото хватило двух минут. Сунув в карманы комбинезона пару компакт-аннигиляторов, он легко забросил на плечо ката-ускоритель, повертел в руках оружие последнего поколения, лазерный резак дальнего действия «Терра», которым справедливо гордилась вся Америка — Северная и Южная — и вернул его на место. Андрей с интересом наблюдал, как по лицу японца пробежала тень сомнения. Выдвижная сейфовая ячейка медленно закрыла створки, мигнула цветными огоньками, идентифицируя наличие и рабочее состояние доверенного ей оружия, и скрылась в стене из металлостекла. На чём же он остановит свой выбор? Хоть бы наше выбрал, — думал Андрей. Отчего-то ему хотелось, чтобы японец предпочёл русское оружие. Наше лучше американского, самонаводящееся, ловит биологическую (живую) цель за долю секунды и плавит — всё подряд, по-русски. То есть, сначала плавит, потом думает — а на хрен надо было…
Тот, кто не наносит удар первым, первым его получает. Это древняя военная мудрость, а мудрость национальная черта японцев. Ну же, давай! Выбирай. Ты не должен сейчас ошибиться, от тебя зависят наши жизни, всех нас, — хотелось сказать Андрею. Но он молчал. Надо уважать чужой выбор, даже если он не совпадает с твоим.
Риото выбрал русский «Скиф». Андрей выдохнул накопившийся в лёгких воздух. Теперь будем живы, что бы ни случилось.
Факты
Забыв недавние распри, все хлопали друг друга по плечам и улыбались ободряюще, обещая поддержку и помощь, и вообще — они команда, одно целое, и их так просто не возьмёшь. Это читалось в лицах, угадывалось в интонации. Подбадривая друг друга шутками (с момента посадки беззлобными), они ещё не знали, что их ждёт. Впрочем, штурманов ждал отдых, операторов систем защиты, биолога и физика ждала работа. Сизифов труд, как выразился Берни. Потому что «камень» куда его ни кати, останется на экзопланете.
Группа из семи человек — операторы боевых машин, физик, биолог, врач, капитан и оператор сопровождения, как гордо именовал себя Мишенька Перевозчиков — ступила на планету, щурясь от яркого солнца, в восемь раз превосходившего земное по светимости. Астрофизики предполагали, что солнце Эльгомайзы будет белым. Но они ошиблись: солнце было аквамариновым, цвета морской воды. Планету назвали Аква Марина (от aqua marina — морская вода). По неизвестной причине — возможно, эффект преломления световых лучей в атмосфере планеты, возможно, сыграло роль притяжение второй звезды, Проциона бэта, — солнце имело форму эллипса, словно сплющенное чудовищной силой, способной сжимать звёзды спектрального класса F5. Лучи оттенком напоминали прохладную воду, и так же как вода изливались на голубую траву, которая становилась лиловой.
А деревья! Карлики с необычно плотной древесиной и мощными как у баобаба синими стволами и стелющейся по земле голубой кроной… Впрочем, после захода солнца растительность изменяла цвет. В лучах здешней луны — тусклого белого карлика, который получил имя Белый Гном — трава становилась лиловой, а листья на деревьях фиолетовыми. Но всё это будет потом, через трое земных суток, когда Аква Марина завершит полный оборот вокруг своей оси. А пока защитные стёкла очков с выведенным до максимума затемнением не спасали от слепящего света, и приходилось всё время щуриться.