Спешно шагаешь прочь. Я пытаюсь уловить связь между картофельным папой и мрачным сборищем под цветными навесами.
Я снова вижу твои сапоги, прыгающие через лужи. Внезапно изображение превращается в серую кашу и вместо чавкания луж раздаётся шипение. Что же это за люди такие, никогда ничего не сделают нормально?! Эй, почините оборудование!
Пока компьютерный мастер с серьгой в ухе возится с оборудованием, я иду пить чай и погружаюсь в воспоминания.
14
Микроавтобус с весёлыми итальянскими туристами. Весёлые разговоры, песни. Нас везут мимо причудливо изъеденных красных скал и жёлтых степей. Тут же растут бутылочные и драконовые деревья в форме зонтиков. Остров Сокотра. Мягкое тёплое плечо Беатриче прислоняется к моему. До меня доносится аромат её духов. Её улыбка – моя главная награда за то, чтобы приехать в эту дыру. Позади нас сидит Данте, и я затылком чувствую, как он сверлит Беатриче взглядом. Он попал сюда по случайности, какой-то злой рок заставил его купить тур сюда же, да ещё и в то же самое время. А может быть, не рок?
Гид – стройный пучеглазый парень, говорит:
– Мы подъезжаем к главному городу.
Мы смотрим на главный город: земляные кривые дороги, по которым бегают стада коз и баранов, маленькие домики. Данте хохочет.
Мимо проходят, иногда обгоняя наш автобус, мужчины в рубашках, футах, повязанных на поясе, женщины в разноцветных абайях и платках. Наш старый автобус немудрено перегнать. Я никогда не ездил в настолько старом драндулете с разными колёсами, облупленными стенами и без стёкол на окнах.
Автобус со скрежетом останавливается. Гид объявляет завтрак. Мы идём к длинному столу на свежем воздухе у гостевого дома. На столе чай, хлеб с мёдом. Я свирепо смотрю на Данте, и он стушёвывается, садится на другом конце стола. Во время завтрака Беатриче вдруг вскрикнула. Подскочил Данте, хлопнул её по руке. Я хотел рявкнуть на него, но он раскрыл ладонь, показав убитую осу. Его быстрый обожающий взгляд пробегает по Беатриче с головы до ног и трусливо убегает в сторону. Мне хочется врезать ему кулаком по роже. По гадкому квадратному подбородку. Он ухмыляется и уходит в автобус.
Вскоре вся группа готова продолжить путь. При выезде из города водитель покупает себе пакетик зелёных листьев. Он счастливо улыбается, хлопает себя по щеке и говорит:
– Кат!
– Кат – это местный наркотик, – с умным видом поясняет Данте, – Его жуют, постоянно держат за щекой. Действие не очень сильное, но за рулём я бы не стал. Хм, не нравится мне это. Если он возьмёт это в рот, предлагаю остановить автобус.
Водитель всё-таки откладывает пакетик в сторону и садится за руль. Постепенно темнеет. Мы все измотаны перелётом и поездкой на нашем драндулете. Наконец, машина со скрежетом останавливается.
– Размещайтесь, – говорит наш гид, и мы с ужасом видим несколько старых палаток, насквозь продуваемых ветром. Я быстро занимаю одну из них – кажется, на всех не хватит. Где-то в темноте слышен звук бушующего моря, а на небе бесчисленные звёзды. Весь палаточный лагерь освещён одним костром, вокруг которого мы и усаживаемся. К нашему приезду явно приготовились: сокотрийцы принесли нам подносы с завёрнутой в фольгу печёной рыбой и рисом. Мы попросили вилки, но они не поняли, о чём речь. Пришлось, подражая им, скатывать рис в шарики и запихивать в рот. Сокотрийцы с любопытством наблюдали, как мы неуклюже это делаем, раскидываем рис вокруг. Потом, наконец, оставили нас в покое и разошлись по своим палаткам. Наша группа стала играть в какие-то глупые игры, типа «угадай слово». Данте заделался заводилой, я же предпочитал отмалчиваться и играл формально. От игр перешли к песням. Данте и тут отличился: с удивлением я обнаружил, что голос его не так плох.
Вдруг я вспоминаю, что давно не говорил с Беатриче. Я поворачиваюсь к ней – она неотрывно с восхищением смотрит на Данте. Я хватаю её за руку и волоку подальше от костра. Она не сопротивляется, но смотрит на меня как на скотину. Я зажигаю свой фонарь и, светя нам под ноги, веду Беатриче к морю. От нас во все стороны разбегаются крабы.