– Тьфу ты,– ругается Джон. – Я забыл про него, не знаю. Копы взяли Фернандо. Сорок минут назад. Скоро они будут здесь.
– Кто меня сдал?!
– Не знаю, правда.
Я крепко хватаю его, прижимаю лицом к стене, заламываю руки. Худосочный Джон пытается сопротивляться, но я только ужесточаю хватку. Он вскрикивает:
– Это был не я! – стонет он,– Я на самом деле сильно рискую, что пришёл. Я мог бы бежать сам и не предупреждать тебя.
– Кто же?!
– Не знаю. Отдай мне мою долю и беги. Они будут здесь с минуты на минуту, говорю тебе...
Если он говорит правду, то времени и правда в обрез.
– Стой тут. Не двигайся с места, а то я за себя не отвечаю,– говорю Джону и устремляюсь в спальню.
Свет не включаю: снизу могут наблюдать за моими окнами. При бледном свете ночника ввожу код сейфа. Достаю маленькую баночку с порошком, выношу Джону в прихожую.
– Какие планы?
– У меня через три часа самолет. Выезжаю в Мексику.
– Окей. Пиши на почту.
– А вы?
– Обо мне не беспокойся. Прощай.
Я почти выталкиваю его на лестничную площадку.
Возвращаюсь в комнату. Наскоро переодеваюсь. Иду к сейфу. Выскребаю все банки и документы, деньги. Пишу записку:
"В моей смерти никого не винить. Беатриче, я всегда буду тебя любить. А."
Оставляю её на столике рядом с диваном, на котором она спит. Несколько секунд смотрю на её трогательное спящее лицо. Увидимся ли ещё когда-нибудь? В этот момент мне грустно, что мы столько ругались по мелочам.
6
Я бесшумно гоню машину по ночному Чикаго в сторону лаборатории. Руки мои скользят, я часто вытираю их о брюки. Паркую машину на узкой улочке и часть пути иду пешком. Осторожно выглядываю за угол. Понимаю, что опоздал: у входа в лабораторию уже стоит несколько полицейских машин и скорая помощь. Санитары выносят нашего испытуемого на носилках, он всё ещё без сознания. Да простит он меня, я сделал всё, что смог. Теперь же он будет лежать в больнице. К нему подключат всевозможные приборы. И никто в мире не поймёт, что с ним делать.
Незамеченный, я быстро покидаю эту улицу, стараясь идти по самым тёмным частям. Надо спешить. Сажусь в машину. Беру телефон, открываю почту. Вот оно. Предложение из России. Некий подозрительный Адьян предлагает мне финансирование и предоставление всех условий для экспериментов в обмен на личную просьбу.
Когда-то я проигнорировал это письмо, но теперь оно – моя последняя надежда. Набираю номер, указанный внизу в контактах. Несколько минут слышу долгие гудки. Здесь, в Америке, глубокая ночь, но у них там уже утро.
– Слушаю?
Всё звучит не так страшно, как я думал. Личная просьба Адьяна – вылечить одного его близкого человека. Он намекает мне, что связан с некими могучими структурами в России и у него большие возможности. Он называет мне размер гонорара, и я не верю своим ушам. Переспрашиваю на русском. Сомнений нет. Это очень солидный человек.
После того, как мы в общих чертах обсудили самые срочные вещи, я еду готовиться к отъезду.
Дом Бруно спит. Я барабаню в дверь, рискуя разбудить соседей. Через довольно долгое время слышатся сонные шаги, на крыльце появляется Бруно в клетчатой пижаме с всклокоченными седыми волосами.
– Что тебе надо? – сурово спрашивает он.
– Можно мне войти?
Он смотрит неодобрительно, но освобождает проход.
– Бруно, мне нужно новое лицо, – заявляю я без предисловий.
Он удивлён, но не очень.
– Новое лицо? Ты спятил?
– Я заплачу.
– Да ты знаешь, сколько это стоит?
– У меня есть деньги!
– У тебя? Ты же всё пустил на эксперименты. Альберто, твои эксперименты опасны. С какой стати я должен тебе помогать?
Опять он за своё. На этот раз, правда, он не выглядит таким категоричным и, кажется, готов меня выслушать. Вряд ли кто-нибудь, кроме него, поможет мне, поэтому начинаю уговаривать:
– Ты не понимаешь, как сильно я изменю всё.