- Варвара Игнатьевна?..
- Я! Я!.. - Обрадовалась Варвара Игнатьевна, узнав голос невестки. Куда ты запропастилась? Шурика надо кормить...
- Я не смогу приехать, мама... - Ирочка впервые назвала свекровь мамой. - Переходите на искусственное питание...
- Что за чушь! Приезжай немедленно! Где ты есть? Почему включилась междугородная? Ты из автомата?
- Я из Ростова...
- Хватит шутить!
- Я вышла замуж, мама...
- За какой еще замуж? - опешила Варвара Игнатьевна. - Ты же замужем.
- Все кончено. Я начинаю другую жизнь! Передайте это Геннадию... Я больше не могу... Жизнь одна... До свидания... Следите за Шуриком...
- Подожди! - изо всех сил закричала Варвара Игнатьевна. - Не клади трубку! Я позову Гену!
Варвара Игнатьевна подбежала к двери и забарабанила в нее кулаком.
- Скорей! Скорей! К телефону!
- Что случилось? - выскочил из спальни ученый, придерживая на носу очки.
- К телефону! Ирочка нас бросила!
Он рванулся к телефону, опрокинул стол.
- Что? - закричал он в трубку. - Кто?.. Эй! Кто говорит? Никого нет... Гудки...
- Дай сюда! - Варвара Игнатьевна вырвала трубку из рук сына.
- Алло! Алло! Все... И даже номер не оставила... Красин только тут опомнился.
- Да что случилось? Из-за чего переполох? С Ирочкой случилось что-нибудь?
- Случилось! Замуж она вышла! Вот что случилось! Чучело ты огородное! крикнула мать.
- За кого? Она же за мной замужем... - растерянно пробормотал Геннадий Онуфриевич.
- Эх, растяпа! - махнула рукой Варвара Игнатьевна... - Достукался! Совсем голову потерял с этим... экспер... тьфу!
Прибежал Онуфрий Степанович с дугой в руках.
- А? Опять шабашники?
- Иди, старый, гни свою дугу. Не твоего ума дело. Не сумел воспитать сына, так иди.
- Да что случилось?
- Ирочка нас бросила! Замуж вышла. Звонила сейчас из Ростова.
- Что же вы раньше мне не сказали? - обиделся Онуфрий Степанович. - Я бы заказал ей канифоли. В Ростове, говорят, полно канифоли.
- Какой канифоли, старый ты дурень! Замуж она вышла! Бросила нас!
- Замуж? Зачем? - удивился старик.
- Это ты ее спроси.
Онуфрий Степанович открыл рот и машинально ослабил веревку, которая скрепляла два конца дуги. Веревка развязалась, оглобля распрямилась и изо всей силы врезалась в трюмо. Посыпались осколки.
- Ах, болван! Ах, старый дурень! - Варвара Игнатьевна кинулась собирать осколки и, видно, не ведая, что делает, стала приставлять их к деревянной основе.
Геннадий Онуфриевич тряхнул головой.
- Ничего не понимаю, - сказал он сердито. - Моя жена замуж вышла, Ростов, какая-то канифоль. Впредь прошу не отрывать меня по пустякам. И потише себя ведите. Зеркало зачем-то разбили. Орете так, что стены дрожат. Вы засоряете мне опыт! Поняли? За-со-ря-е-те о-пыт! - Ученый ушел и хлопнул дверью. Потоптавшись и так тоже ничего не поняв, отправился гнуть свои дуги Онуфрий Степанович.
Вера, узнав новость, поплакала, но вскоре вытерла слезы и сказала:
- Впрочем, этого следовало ожидать. Что у нее была за жизнь... Я бы тоже сбежала на ее месте... Ничего, будем ездить к маме в гости в Ростов, купаться в Дону. А закончит папа эксперимент - мама опять вернется. Сейчас это запросто.
Младшая же, "баламутка Катька", узнав о бегстве матери, пожала плечами.
- Ну и семейка, - сказала она. - Что ни день - новость. Не соскучишься. Скорей бы в отдельную квартиру. Отдохнула бы от вас всех.
И только один Сенечка был по-настоящему потрясен, узнав о подлой измене общему делу идейного вдохновителя эксперимента "Идеальный человек". Он-то и принес новость: Нуклиев взял расчет и уехал в неизвестном направлении.
Младший лаборант обнял своего коллегу за плечи:
- Ничего, не отчаивайся. Может быть, это даже лучше. Лучше сразу узнать, кто друг, а кто подлец, чем потом. Буду работать за двоих. С девицами порываю окончательно. Не веришь? Вот! - Сенечка торжественно снял сильно расклешенные джинсы с заплатами на заднем месте и бубенчиками внизу (презентовал Онуфрий Степанович), схватил нож и стал кромсать их на части. Так их, так! С прошлым покончено! Они ведь, девицы, на мои брюки в основном клевали. Сам-то я парень из себя невидный... Только дай мне какие-нибудь штаны, не идти же в трусах...
Материнское молоко пришлось заменить искусственным (пригодились два ведра детского питания). Ирочкины вещи вынули из гардероба и связали в узел на тот случай, если она их затребует. Но бывшая мать не требовала ничего. Больше она не звонила и не писала. Только один раз на имя Варвары Игнатьевны пришла посылка из Адлера с мандаринами и хурмой.
Вскоре жизнь в семье Красиных, сделав такой сильный зигзаг, опять вошла в свою колею.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой описываются весенние вечера в семье Красиных, а также
рассказывается о позорном, невероятном случае, происшедшем в семье
Несмотря на бегство матери, контропыт "Брешь" на семейном совете решено было продолжать. Вера каждый вечер залезала в платяной шкаф, выходила ночью и шептала на ухо брату русские слова. Иногда во время ночных шептаний Шурик-Смит просыпался и, как казалось девушке, с удивлением вслушивался в новые для него слова: "мама", "папа", "каша".
- Может, и перебьем, - вздыхала за чаем Варвара Игнатьевна. - Все-таки русский он, а не иноземец какой. От своих рожден. Кровь должна проснуться.
Казалось, оставалось подождать всего несколько месяцев, пока Шурик-Смит произнесет первые слова, и тогда можно будет убедиться, кто восторжествовал: ученые со всей их методикой и аппаратурой или простые люди, избравшие столь нехитрый метод - шептания в ухо родных слов, но тут произошло событие, которое перевернуло в семье Красиных все вверх дном.
Началось все, казалось бы, прозаично и буднично. Сенечка купил себе фотоаппарат.
Неизвестно, что послужило толчком к покупке фотоаппарата. Может быть, слова Веры, как-то заявившей за вечерним чаем (Сенечка частенько теперь сиживал вместе со всеми на кухне и с удовольствием пил чай с клубничным вареньем):
- Господи, какая скука... Вокруг все такие умные. В школе все умные, на улице умные, в кино умные, дома умные... Козероги, ну расскажите какой-нибудь анекдот "ли спляшите чарльстон!