Становится очевидным, опасность не исчезла, контроль оправдан. Окатила слабость, веки сами собой опустились, откинула голову со стоном, ощущение словно подхватила безумная карусель.
- Грановский не дурак. Он... Алекса?
Андрей свернул к обочине, включил аварийку и поспешил к пассажирке.
- Алекса, - позвал настойчивее, ухватил за плечи, она обмякшая сползла к нему в руки.
Проверил пульс, дышит, потрепал по щекам.
- Ну давай. Давай, посмотри на меня.
Слегка ладонью по щекам, она чуть застонала, в сознании.
- На меня посмотри, - обхватил лицо ладонями, испачкавшись в крови.
Алекса болезненно поморщилась, глаза не открывались, всё вертелось и кружилось.
- Кому сказал! - рявкнул прямо в лицо.
- Тошнит... - еле слышно выговорила на выдохе.
Дышать стало тяжело, в груди сдавило со страху. Ни теряя больше ни секунды Уимберг рванул в другой конец города. Попутно отправляя голосовые сообщения. Чертыхаясь, поглядывал на размазанную Алексу. Сразу надо было, случиться может что угодно, у неё пол года назад сотрясение было и снова приложилась головой.
- Ты так у меня к двадцати годам дурочкой станешь.
Ответа не последовало. Сил не осталось, сознание грозило исчезнуть в темноте. Бешеная карусель с такой силой вертела, что девчонка могла только слабо стонать. Один плюс - совершенно ни о чём не думает. Просто хочется уже исчезнуть и никогда не возвращаться, невыносимо терпеть убивающее состояние.
***
Рабочий день тянулся мучительно долго, Богдан хотел отменить всю запись и прикинуться больным, чтобы хотя бы на неделю не контактировать с людьми вообще. Раздражало всё, голоса, разговоры, само присутствие. Но упрямился, боролся сам с собой. Внутри потряхивает всю неделю, вот с той самой встречи. Чего уж там прикидываться, он на самом деле ощущает себя больным. Выворачивает наизнанку который день, снова она сломала, готов искать, достать из-под земли и пусть повторит сказанное ещё раз. А если честно признаться, то до безумия желает видеть. Страшная тревога душит, спать не даёт, есть не может, нажраться и то не в состоянии, воротит от всего и всех. Упасть бы на постель и смотреть в потолок наслаждаясь покоем и тишиной, только без движения тоже не может, ломает боль в груди, она постоянная, беспрерывная, сводит с ума агония. Держится, не звонит никому. Стоит только спросить и понесётся.
Шагая к машине, на телефоне видит снова непринятый от Нестерова. Перезванивает, хорош прятаться.
- Богдан, мать твою! - сходу начинает Димка. - Ты какого меня игноришь?
Богдан улыбнулся горько.
- Страдаю от депрессии, ни с кем не хочу разговаривать.
- Очень смешно, - рычит в трубку друг. - Подъезжай, я ещё на работе. Вылечу твою депрессию. Случаем депрессия сейчас не рядом с тобой?
Богдан растерялся, догадываясь о ком говорит Нестеров.
- В смысле?
- Не включай дурачка.
- Сейчас подъеду, - нажал отбой и медленно выдохнул, прижимая ладонь к груди.
Сердце несётся, трепыхается, тело обдало жаром и сразу кинуло в озноб. Предчувствие сожрало его целиком, беда случилась, а не грозила, поэтому всю неделю варится в аду. Нажал кнопку на брелке, "Брера" радостно пискнула встречая хозяина.
- Богдан Ленский? - прозвучало в спину.
Богдан развернулся, перед ним двое в костюмах. Про себя усмехнулся, знать бы чья охрана, на мордах написано верные псы. Вопрос повис в воздухе, но ответ был очевиден.
- Ну и? - спросил Богдан с вызовом.
Может они именно то, что нужно ему сейчас.
- С вами хотят поговорить.
Богдан присмотрелся, одного он точно где-то видел, вспомнить не может. Догадки мельтешат на задворках. Сложил руки на груди, привалившись к альфе спиной.
- Кто?
- Вы должны проехать с нами. На месте всё и узнаете.
Богдан громко хмыкнул. Какая подчёркнутая вежливость.
- Кому надо, тот пусть сам явится, тогда и поговорим.
- Если не поедете...
- Попробуй, - наперёд догадался, пытаются угрожать применением силы.
Богдан расправил плечи, потирая уставшие кисти рук. Тот что коренастее шагнул вперёд, но второй остановил взмахом руки. Богдан отвернулся и сел в машину, давая понять, разговор окончен.
***
Семь дней наедине с собой, в окружении голубых стен и навязчивых мыслей. Уимберг ниразу не навестил, а больше никто и не мог, она здесь под чужим именем. От мужа прячет, от проблем, от того кто хочет убить. Что опять в её жизни пошло не так? Алекса чуть не взвыв вздохнула. Иногда думается, а лучше бы убили к чертям и свобода, исчезнет она, исчезнут и проблемы, беды, мучения.
Ну уж нет! Села и поморщилась, повоюем. Не спокойно на душе, желание бежать мучит, но она больше не хочет бежать. Порою накрывает порыв позвонить Грановскому и всё рассказать, как есть, обещала говорить как есть. Будь проклят, совесть частенько грызёт, не выполняет обещание. Как он это сделал? Но, есть но, останавливает каждый раз, должна знать, было что-то с Алиной или нет. Хочется верить, что нет. Но опять но, она как никто другой знает этот тон, взгляд...