Еще более хлестко об институтах высказался Виктор Ивантер: «Институты важны, но их нельзя совершенствовать абстрактно, впрок. Их надо оттачивать и настраивать под конкретную народнохозяйственную задачу. Нельзя улучшать инвестиционный климат, не имея мощного потока этих самых инвестиций. А самый мощный фактор благоприятного инвестиционного климата — это быстрый экономический рост».
Перекройка институтов как классовая борьба
В рейтинге Doing business Россия занимает 92-е место, показывая быструю положительную динамику, при этом экономика останавливается. В предыдущем цикле роста наши показатели вряд ли были лучше (их тогда не измеряли), почти наверняка хуже, но экономика росла в среднем на 7% в год. Для сравнения: Китай, за последние двадцать лет поднявший ВВП на душу населения (в долларах) в 12 раз, до сих пор показывает невпечатляющие результаты в рейтинге Doing business, в прошлом году он был на 96-м месте.
В доминирующей у нас сейчас идеологии улучшения инвестиционного климата и совершенствования институтов, конечно, есть позитивное начало, хуже от реализации намеченных мер не будет. Например, «дорожные карты» по улучшению бюрократической среды, разработанные Агентством стратегических инициатив совместно с общественными деловыми организациями, с благодарностью принимаются российским бизнесом. Однако у этой идеологии есть принципиальный недостаток, радикально ограничивающий ее действенность. Игнорируется реальная структура поля хозяйственных игроков, неявно предполагается, что субъекты хозяйства равнозначны по отношению к экономико-правовой системе и что все они — это важнее всего — нацелены на такое развитие, которое полезно не только самим компаниям и их владельцам, но и обществу. В реальности на хозяйственном поле сталкиваются игроки с разными интересами. В отдельных секторах экономики доминируют игроки, чьи интересы фактически противостоят целям общественно полезного развития.
Разберем эти обстоятельства на примерах из сектора жилищно-коммунального хозяйства. А этот сектор, по нашему мнению, очень важен, он может стать мощным драйвером экономического роста, потенциальные инвестиции в него оцениваются в сотни миллиардов долларов.
В последнее время развернулась острая дискуссия вокруг идеи введения социальных норм на потребление электричества (подробнее см. «Свет по талонам» на стр. 24). На первый взгляд замысел представляется привлекательным. Действительно, есть проблема так называемого перекрестного субсидирования, когда за электроэнергию, отпускаемую населению по низкому тарифу, доплачивают промышленность и бизнес, потребляющие электричество по высокому тарифу. Постоянный рост тарифов, а значит, издержек производства снижает конкурентоспособность российских производителей. Простое решение — заставить население платить по высокому тарифу. Однако смущает рост тарифа, его придется поднять примерно в 1,6 раза, что представляется рискованным с точки зрения социального покоя. Отсюда более тонкое решение: предлагается ввести социальную норму, когда 70–80% потребляемого электричества будет оплачиваться по низкому тарифу (конечно, с растущей поправкой на инфляцию), а 20–30% — по тарифу, который обеспечит компенсацию перекрестного субсидирования от промышленности. Несложный расчет показывает, что этот тариф должен вырасти примерно в три раза и превысить не только американский уровень, но и тарифы почти во всех европейских странах. Больше потребляющий электричества средний класс (а вовсе не только действительно богатые люди) будет покупать электроэнергию значительно дороже. Очевидно, что этот маневр выгоден ресурсным и сетевым компаниям, они получают дополнительный доход.
Дискуссия зауживается вокруг возможного социального напряжения, разъяснительной работы среди населения и учета его отдельных категорий вроде многодетных семей. Это тоже важно, но уводит от принципиальных вопросов. А почему, собственно, население должно заплатить эти 170 млрд рублей? Годовая выручка российской электроэнергетики составляет примерно 2 трлн рублей. Могут ли энергетики найти резервы в размере 8% от выручки? Интуитивно кажется, что могут, есть косвенная информация о резервах эффективности в электроэнергетике, особенно в сетевых компаниях. Но информация именно что косвенная, детального общественно доступного анализа, сравнения с аналогичными иностранными компаниями нет. Если говорить о топливе, то упомянутая сумма — это 3,6% выручки «Газпрома» и 13% его прибыли. Может быть, следует продлить мораторий на рост цен естественных монополий и через некоторое время проблема перекрестного субсидирования рассосется сама?