figure class="banner-right"
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Работают усердно. Взять этот, малый процесс. Квалифицирующим признаком побоев УК считает физическую боль, испытанную потерпевшим. Но никакой боли истцу причинено не было. Были долгие, нудные и неуместно (со стороны Попова) рыцарские попытки выставить из лицея скверно зарекомендовавшего себя физкультурника — не хотел тот уходить, и баста. Попов и просил у областного начальства уволить одного из них двоих: хоть физрука, хоть директора; и голодовку объявлял; и даже вызвал физрука на дуэль — тот, разумеется, не явился, и в покушении на убийство Попова не обвиняют. Но в момент вызова Попов попробовал дать физруку пощёчину — как в кино показывают; тот легко блокировал движение пожилого педагога, и ладонь Попова лишь скользнула по рукаву свитера. Свидетели единодушны: удара не было. Но судья не услышал свидетелей. В сети есть речь адвоката истца — не слишком связный набор фраз, самая релевантная из которых: раз потерпевший говорит, что ему было больно, значит, больно было . Но судья принял сторону истца.
Немногим лучшего качества и большое обвинение, во взятке. Надо понимать, что Попов, как он сам идеально сформулировал в телеинтервью, «по определению» не вор. Я сейчас поговорил с тремя известными, заслуженными педагогами: двумя москвичами и одним петербуржцем. Все они давно знакомы с Поповым, и все в один голос сказали, что это человек безоговорочно, бесспорно честный. В Челябинске тем более это всем известно. Там знают, что у него нет и никогда не было ни машины, ни дачи, что живёт он всю жизнь в маленькой квартирке на первом этаже и «кабинет» у него там на кухне. А многие знают и больше: что деньги, получаемые за частные уроки, за консультирование и т. п., Попов тоже тратит на лицей. Лицей-то у Попова уникальный. Официально он входит в топ-25 Минобра, а неофициально — как минимум в пятёрку лучших школ России. На деньги от подушевого финансирования из казны такую школу сделать нельзя. Не «трудно», а нельзя. Когда Попов взял в руки купюры, которые в руки брать не следовало (у гостя была скрытая видеокамера), он спешно собирал деньги на билеты лицеистам на всероссийские и международные олимпиады. Он двадцать лет так деньги собирает — ни разу никому и на ум не приходило, что хоть копейка прилипнет к его рукам, а тут вот пришло.
Оппоненты, недоброжелатели Попова, говорят: но ведь как ни крути, а деньги-то у стороннего человека он взял! И взял за услугу мутную, непонятную — якобы за посредничество при зачислении в первый класс. Может, тратил и вправду не на себя, а на дело, а может, и нет, но правильного, законного оприходования этих денег даже и не планировалось — это ведь факт? И это ведь в любом случае — нарушение? И с физруком этим тоже. Пусть даже и не было «побоев» в том смысле, в каком их понимает уголовное право, а была пощёчина — ладно, попытка дать пощёчину. А это, что ли, хорошо? Это, что ли, позволительно заслуженному педагогу — хлестать по щекам подчинённого? Это ведь тоже — нарушение? И оппоненты получаются правы, только не совсем.
Да, это нарушения. Но вопросы по ним у меня возникают не к Попову и даже не к следователям, слепившим из этих нарушений уголовные дела, а к министру образования и науки Челябинской области Кузнецову. (Кстати, никто не знает, зачем не очень большой и к тому же дотационной области нужно целое министерство образования? Чтобы больше проверяющих сидело на шее у несчастных учителей и директоров?). Попов — уникальный человек, сделавший и продолжающий делать уникальную школу. Все, кто может, должны ему помогать всегда и во всём — и уж прежде всех чиновники, которым незаслуженно повезло им «руководить». Если в существовании министерства и есть какой-то смысл, то он в том, чтобы Попов мог избавиться от пошлого скандалиста, не прибегая к сухой голодовке; чтобы помогать Попову если не вести фандрайзинг, то хоть не попадать при этом в беду. Министр же Кузнецов, очевидно, думает иначе. Мне удалось найти лишь один след его участия в обсуждаемой истории. Он сказал журналистам, что Попову (после возбуждения дела о взятке) следует воздержаться от публичных рассуждений и тихо вырабатывать линию судебной защиты — он-де «подставляет» и себя, и лицей.