Калькулятор
На начальном этапе большая часть трат приходилась на опытно-конструкторские разработки. Сейчас баланс такой: в компании Observer работает 13 человек, среди них и люди с ограниченными возможностями (Аранин считает: никто не сможет проконсультировать покупателя лучше, чем человек с аналогичной травмой); средняя зарплата у всех 20 тыс. рублей плюс 2,5% от выручки. ФОТ — 35% всех трат.
В год продается 30–35 колясок Observer «Максимус», от 295 тыс. рублей каждая. Наценка Аранина на коляски собственной разработки порядка 50%. Итого выручка больше 10 млн рублей.
Примерно столько же продается ступенькоходов. Дистрибуция зарубежных колясок дает примерно половину всей выручки.
На самоокупаемость компания вышла через полтора года работы. А зарабатывать, по словам Романа, начала после продажи 20-й коляски — с середины 2011 года.
Оборот за прошлый год — порядка 19 млн рублей. Годовая динамика роста — плюс 35%. Соответственно, за 2013 год оборот ожидается в коридоре от 20 млн до 22 млн рублей.
Нет большей победы, чем победа над собой
В течение года Аранин планирует перенести сборку в Калининград. Там за счет сокращения расходов на логистику и цена станет ниже. Хотя производство в Китае, конечно, дешевле, чем в России, тем более в городе, граничащем с Европой. Бизнесмен постоянно мониторит рынок, ищет новые технологии. Так, он внимательно следит за развитием технологии «роботизированных рук» и идеей экзоскелета — каркаса, увеличивающего возможности человека. «Через два года планируем выйти на европейский рынок с качественными колясками Made in Russia, через пять лет рассчитываем стать лидерами не только в своем сегменте рынка, но и в более традиционных, массовых», — рассказывает Аранин.
Об иронии устройства мира можно говорить бесконечно. Понятно, что о потребностях в узкоспециализированных нишах люди не думают, пока не сталкиваются с проблемой лицом к лицу. И это нормально.
Но такие истории, я думаю, разбивают аргументы всех, кто говорит: делать бизнес в России невозможно, здесь все за деньги и за связи. «Вы верите, что можете, или верите, что не можете. В обоих случаях вы правы», — примерно так говорил в прошлом веке Генри Форд. С этим и сегодня не поспоришь.
Растущая крепость английского вина
Александр Кокшаров
Благодаря изменению климата Британия постепенно закрепляется на винной карте Европы. Местные виноделы надеются, что в будущем их продукция сможет составить серьезную конкуренцию французскому шампанскому
Сегодня в Англии и Уэльсе 434 виноградника, в среднем в Британии производится 2,5 млн бутылок вина
Фото: EPA
Середина июля, солнце в зените. Над покатыми холмами, южные склоны которых расчерчены на виноградники, стоит тридцатиградусная жара. В зеленой изгороди громко стрекочут кузнечики, а юго-западный ветер приносит аромат цветущей лаванды с соседнего поля. Нет, это не Франция, а графство Западный Сассекс в Южной Англии. В 50 километрах к югу от Лондона находится один из множества английских виноградников, урожай с которого будет использован для производства местного вина.
Да, английское вино не выдумка сатириков — на туманных Британских островах его действительно производят. Сегодня в Англии и Уэльсе 434 виноградника, урожай с них направляется на 125 винодельных производств. В среднем в Британии производится 2,5 млн бутылок вина. Это капля в море потребностей местного рынка (на английское и валлийское вино приходится лишь 0,25%), однако эта доля постоянно растет.
Виноград здесь выращивали еще со времен Римской империи, когда Британия была одной из ее провинций, но производство вина никогда не становилось заметной отраслью. Отчасти из-за бессмысленности этой затеи — ведь до Столетней войны короли Англии владели примерно третью Франции, включая Гасконь (бордо). Но с начала XVIII века на импорт французского вина была введена запретительно высокая пошлина, поэтому в Лондон стали поставлять сладкие крепленые вина (херес и мадеру) из Испании и Португалии. В отличие от обычных вин крепленые лучше переносили длительную перевозку морем. Лишь к концу XIX века британская аристократия вновь стала пить обычные вина из европейских стран, в основном из Франции и Италии, а также французское шампанское.
Производство местного вина (энтузиасты этого дела появились еще в 1930-х) было такой же экзотикой, как выращивание ананасов и бананов в британских оранжереях. Однако к концу XX века вмешался климат, который решил меняться. В результате за последние три десятилетия потенциальное содержание алкоголя в английском винограде — показатель крепости вина, которое можно из него производить, — выросло с 5–7 до 12–14%. То есть достигло тех же показателей, что и в основных винодельческих странах Европы. Результатом стал бум местного производства.