Это вообще принцип российского законодателя новейшего времени: «Так я же не дурак, // И ту беду поправлю: // Длиннее прежнего я рукава наставлю». Вследствие чего иные господа, включая высокопоставленных, «Запутавши дела, их поправляют, // Посмотришь: в Тришкином кафтане щеголяют».
Тогда как бессистемное усложнение любого законодательства, в том числе законодательства о выборах, имеет свой естественный предел. Избирательное право есть не только активное, но и пассивное — право домогаться выборной должности, а тут в смысле гарантий наблюдалось постоянное ухудшение. Если в 1989 г. профессор А. А. Собчак, вооруженный лишь матюгальником, лично домогался благосклонности граждан у выхода из ст. м. «Петроградская» — и в том преуспел, а в 1995 г. журналист М. В. Леонтьев, шедший в Думу с либертарианской программой, лично сжигал у ст. м. «Теплый Стан» чучело бандита — правда, в Думу не прошел, но добрых граждан позабавил, — то ныне закон столь усовершенствовался, что кандидат, желающий исполнить все его требования, должен держать при себе серьезный юридический штат. Простой кандидат-одиночка не в состоянии объять умом необъятный закон и обойти все крючки и ловушки. Это уже не говоря о специфике реального правоприменения. Чем бессистемнее и запутаннее законодательство, тем легче проводить принцип «друзьям — все, врагам — закон».
В какой-то момент — и, похоже, этот момент настал — закон достигает такого уровня совершенства, что на него плюет и само начальство. Памятник законодательства существует уже сам по себе, а живой процесс выборов — сам по себе. Политический гений кандидата в мэры Москвы А. А. Навального (или его простая удачливость, не беремся судить) в том и выразился, что его выдвижение пришлось на этот момент. Уже прохождение через муниципальный фильтр, когда полновластный соперник упрашивает депутатов от своей партии проголосовать за утверждение противника, обессмысливает саму норму (на иной взгляд, изначально бессмысленную) о фильтре.
Надежная схема финансирования избирательной кампании, когда бывший банкир, а ныне гражданский активист В. Л. Ашурков открыто, т. е. полностью по закону, финансирует избирательную кампанию А. А. Навального, а затем рядовые граждане (или вовсе не рядовые, или вовсе не граждане — поди проверь) анонимно возмещают В. Л. Ашуркову его траты, находится на грани — или за гранью — фола, и в каких-нибудь США или Германии вызвала бы ряд самых неприятных вопросов к кандидату. Мосизбирком, однако, чей председатель В. П. Горбунов прежде славился своей чрезвычайной суровостью к кандидатам не от партии власти (иные говорят, что даже чрезвычайными злоупотреблениями), относится и к этой, и к другим деталям кампании киберактивиста крайне философически — «солнышко светит, дождик идет, надежные схемы работают».
То есть закон об основных гарантиях, идеология и практика которого была «шаг вправо, шаг влево — ЦИК стреляет без предупреждения», отныне сменился практикой, значительно превышающей свободы самых свободных стран. Москва вдруг оказалась впереди планеты всей, сама того не заметив, а в соответствии с формулой «друзьям — все, врагам — закон» кандидат А. А. Навальный сделался лучшим другом действующей власти.
Закон-то давно дошел до абсурда и нуждался в корректировке, если не в отмене, однако нынешний фактический мораторий на него порождает ряд технических вопросов. Во-первых, только А. А. Навальный сделался другом власти или остальные четыре кандидата на московских выборах — тоже? Во-вторых, закон об основных гарантиях является федеральным и имеет силу в отношении всех выборных мероприятий на территории РФ. Одновременно с выборами московского мэра 8 сентября проводятся выборы глав еще семи регионов, шестнадцати региональных заксобраний, восьми глав губернских городов etc. Действует ли мораторий также и на эти выборы или фактическая отмена (снова подчеркиваем: гуманная и превосходная) касается только Москвы и ради этого не грех и разорвать единство законодательного пространства? В-третьих, каково действие моратория во времени? Имеем ли мы дело с новой правоприменительной практикой — или дело обстоит так, что сегодня калитка приотворилась, а завтра снова захлопнется?
Все это гораздо интереснее, чем судьба отдельно взятого киберактивиста.