Так вот, чтение книги Данилова не обладает ни познавательной, ни медитативной ценностью; в процессе его интеллект не нагружается вообще никак и постепенно начинает слегка похрапывать. В детстве я, помню, страшно жалел тетушек, которые сидели в стеклянном стакане перед эскалатором: мне казалось, что от такой работы — восемь часов в день смотреть на поток прохожих — можно осатанеть и свихнуться. Оказалось, что можно не только не свихнуться, но даже писать на эту тему пространные тексты — достаточно обладать устойчивой психикой. Больше, собственно, не требуется ничего, так как в книге нет ни намека на сюжет и драматургию, нет ни пропорций, ни языковой работы — ничего, кроме весьма простого метода и, прошу прощения за повтор, методичности его применения. Я понимаю, что развитой человек в подобной ситуации обязан книгу непременно похвалить — шутки шутками, а модернистское представление о том, что настоящая литература меньше всего похожа на нормальную увлекательную литературу, живо до сих пор; и Данилова, разумеется, хвалят. В одной из рецензий (на другую его книгу) мне довелось читать, что бессобытийная, тусклая, ровная эта проза открывает-де читателю глаза на тот факт, что жизнь человека состоит из ритуалов; почему-то это соображение рецензент приводил в качестве оправдания текстов Данилова — то есть, если выражаться по-сетевому, «как будто это что-то хорошее». Между тем всякий, кто пытался хоть раз читать эзотерические книги с описаниями ритуалов, знает, какая это унылая, скучая и тавтологичная техническая литература: а ведь там люди хотя бы заняты тем, что вызывают сатану; Данилов же просто ходит по городу.
В финале автор сообщает нам, что у него все получилось и город ему полюбить удалось. Когда Гунька указал Незнайке, что нарисованный им портрет не похож на оригинал, тот недолго думая под портретом подписал «Гунька»; то же самое делает и Данилов: так как из его статичного, абсолютно не эволюционирующего текста заключить, что у автора к городу хоть как-то изменилось отношение, нельзя — автор быстро, финальной припиской, заверяет нас в этом. Мы ему, разумеется, верим — нам, собственно, лучше верить, чем нет: на качество текста это никак не влияет, но сознавать, что над тобой поиздевался приличный человек, а не какой-то вахлак-постмодернист, безусловно, приятно.
Hi-End
Часовая мануфактура Parmigiani Fleurier выпустила новинку — Pershing Samba Madeira. Pershing — классическая спортивная коллекция Parmigiani, существующая уже не первый год. На этот раз модель посвящена Бразилии: общей идеей, от которой отталкивались мастера Parmigiani, стала бразильская музыка. На циферблат помещена гитара, в резонансном отверстии которой расположена каретка турбийона. Его колебания и создают иллюзию перебора струн и становятся метафорой звучащей мелодии. Рисунок циферблата выполнен из деревянной мозаики маркетри — в данном случае особенно филигранной из-за крошечных размеров ее деталей. Все свободное пространство занимает флаг Бразилии с национальным лозунгом «Ordem e Progresso». В корпусе из титана стоит калибр PF510, состоящий из 237 элементов и обеспечивающий запас хода до 192 часов. Последняя деталь этих чрезвычайно виртуозных и красивых часов — ремешок Hermès.
Марка Judith Leiber известна прежде всего своими вечерними клатчами, отделанными камнями, кристаллами и прочими декоративными деталями. Но у Judith Leiber есть еще и парфюмерная линия с довольно стоящими ароматами. Этим летом, например, был представлен Exotic Coral — «Экзотический коралл». Название, конечно, говорящее — сразу представляется что-то сильное и яркое. И Exotic Coral не обманывает ожидания — тут есть жасмин, гелиотроп, гардения тиаре, та самая, что рисовал в волосах своих таитянок Поль Гоген. Для пущей экзотичности добавлены лайм и клементин. Казалось бы, все это должно превратиться в какой-то коктейль на пляже — но нет, это буйство вполне уравновешивают сандал и фиалка (то есть ирисовый корень) в базе. В результате получился на удивление приятный аромат, напоминающий о лете, от которого нам осталось совсем немного.
