Есть, конечно, иммигранты, у которых получается интегрироваться. Речь идет прежде всего о выходцах из Восточной Азии. Однако они интегрируются только в профессиональном и экономическом плане, а вне рабочего времени предпочитают жить в своих этнолингвистических анклавах. Вообще, проблема Америки в том, что там крайне сложно вести реальную дискуссию по расовым и иммиграционным вопросам — она скована цепями политкорректности.
— Как Москва должна отвечать на политику США по стимулированию кризисов? В частности, в украинском вопросе?
— России нужно не заниматься какими-то паллиативными шагами, а работать на смену режима в Киеве. В частности, помогая и финансируя те политические силы, которые пусть и не пророссийские, но хотя бы априори не антироссийские (они пока находятся в латентном состоянии, не стремятся выражать свою позицию, опасаясь за собственное выживание).
Да, это сложная политика, но у России нет особых вариантов: позволив случиться Майдану, ей приходится сейчас вырабатывать меры для уменьшения ущерба, а для этого нужно удалить от власти в Киеве сумасшедших. Эти люди поступают иррационально, они играют в пользу строительства национальной идентичности (которая отнюдь не консолидирует нацию и основывается при этом на враждебности по отношению к России) и не уделяют внимания вопросам восстановления экономики, которые требуют равноудаленной от ЕС и России политики и социальной стабильности. До тех пор пока эти люди правят Украиной, на юго-западном рубеже России не будет ни стабильности, ни свободы.
В дополнение к политике по смене режима у России есть и иные способы давления. Например, экономические, через которые можно делегитимировать и дискредитировать киевский режим. Так, после подписания соглашения об ассоциации между Украиной и Евросоюзом Москва имеет полное право ввести в отношении украинских товаров импортные пошлины и защитить тем самым свой рынок от реэкспорта европейских товаров. В добавление к этому Россия должна занять жесткую позицию относительно контракта по поставкам газа. Да, это может привести к определенным украинским играм, имевшим место в 2006-м и 2009 годах, однако Европа прекрасно понимала, кто за эти игры ответствен. И пора российской энергетической политике играть таким образом, чтобы Европа давила на Киев и заставляла его вести себя более ответственно. Возможно, тягости нынешней зимы, которая обещает быть очень холодной, остудят некоторые горячие головы в Брюсселе и вынудят их вести более рациональную политику.
— Стратегия, о которой вы говорите: смена режима, поддержка рациональных сил — все-таки слишком сложна и неоднозначна. Может, просто поспособствовать развалу украинского государства? Очевидно, что национальный проект мононационального государства, основанного на антироссийских началах, обанкротился. Если они не хотят меняться, то, может, дать им распасться на Западную Украину и Новороссию?
— Боюсь, что при таком сценарии Россия потеряет не только Западную Украину. Даже если Москве удастся расширить Новороссию и получить выход в Крым, очевидно, что вся остальная Украина — и Западная, и Центральная — вступает в НАТО. С точки зрения российских национальных интересов уж лучше иметь нестабильную и разобщенную Украину, не входящую в НАТО, нежели значительную часть этой территории, стабилизированную на бандеровских идеях и позволившую альянсу расшириться еще на пятьсот километров на восток. НАТО на Днепре будет своего рода ножом, направленным на российское подбрюшье. Так что российским властям нужно проводить очень тонкую политику: с одной стороны, обращаться с Украиной как с де-факто несостоявшимся государством, а с другой — не давать процессу дойти до логического конца.
— А что должно случиться для того, чтобы Запад согласился с присоединением Крыма к России?
— Теоретически они давно должны были признать, ведь США уже создали прецедент с оккупацией Косово в 1999 году и последующим признанием односторонней декларации о независимости края в 2008 году. Однако, как правильно отметили в своей статье Билла Кристал и Роберт Каган, особенность гегемонии состоит в возможности гегемона решать, что является прецедентом, а что нет. И они говорят, что Крым — совершенно иная история. В чем-то они правы, каждый случай уникален, однако очевидна политика двойных стандартов. Так, деволюция [передача центральным правительством части полномочий местным органам власти – ред.] приемлема для Великобритании и Испании, поскольку они остаются в орбите Соединенных Штатов. В то же время в Боснии должна быть централизация, поскольку Дейтонские соглашения нужно рассматривать лишь как временный эксперимент, стране нужна нормально функционирующая государственная власть. Деволюция — прекрасная идея для Сербии в виде предоставления больших прав Воеводине и Санджаку, однако она неприемлема для Восточной Украины. А тема Косово, как отметила Хиллари Клинтон, уже устарела.