Сотрудник истины
Иозеф Алоис Ратцингер родился в 1927 года в Германии (Бавария). Рукоположен в священники в 1951-м. Преподавал теологию в Бонне, Тюбингене и Равенсбурге, с 1977-го - епископ в Мюнхене. С 1978-го - кардинал в Мюнхене, в 1981-м был призван папой Иоанном Павлом II в Ватикан, где возглавил Конгрегацию доктрины веры (бывш. Святая инквизиция). С 2002 года - декан Коллегии кардиналов. В 2005-м под именем Бенедикта XVI стал 264-м (по другим исчислениям - 265-м) римским папой, восьмым по счету (и первым за последние пятьсот лет) папой с немецкими этническими корнями. За время своего папства успел реформировать Банк Ватикана, написал две энциклики о любви, одну - о надежде, последняя - о вере - осталась неопубликованной. Незадолго до отставки, выступая перед римскими студентами духовной семинарии, сказал, что "наиболее преследуемые люди в современном мире - христиане". На епископском гербе Ратцингера стоял девиз Cooperatores veritatis - "Сотрудники истины".
График
Быстрее всего католицизм растет сегодня в Африке и Латинской Америке
Исход
Емелин Всеволод
Не выдержав нападок геев
И украинских феминисток,
Ссутулившись, вдоль галереи
С поста уходит папа римский.
Идет усталый и печальный,
Сто раз обозванный фашистом
За то, что отказал в венчании
Влюбленным гомосексуалистам.
И вот остался без тиары,
И вот остался без престола
За то, что не венчал он пары,
Не различая признак пола.
Не знал, на что он поднял руку,
Какие замутил разборы,
Аж молния вонзилась в купол
Апостола Петра собора.
И нашу Думу запугали
Влиятельные содомиты,
Не зря над нею пролетали
Болиды и метеориты.
И вот кладут свои мандаты
И покидают кресла в Думе,
От нас уходят депутаты,
Подобно Будде Шакьямуни.
Уходят люди не простые,
Уходят словно в ночь трамваи,
Уходят словно Львы Толстые
В свои поместья на Гавайях.
Уходят, бросив кабинетики,
Уходят, поборов сомнения,
Уходят главные по этике
И по калийным удобрениям.
Уходят по утру босые,
Уходят, сохраняя лица,
Уходят по полям России,
Чтоб в них навеки раствориться.
Уходят, хлопнув дверью лифта,
Настанут времена почище.
Уходят без еды и пищи,
Словно евреи из Египта.
Уходят от угля и нефти,
Уходят из дворцов в бараки.
Уходят депутаты Пехтин,
И Толстопятов, и Ломакин.
А кто останется здесь, с нами,
Под звуки лиры и трубы?
Кто перехватит это знамя?
Возглавит кто процесс борьбы?
На это странное явление —
Законодателей исход —
Безмолвно смотрит в изумлении
Осиротевший наш народ.
Маленькие трагедии большой оперы
Ходнев Сергей
Конкуренция оперных театров в глобализованном мире как никогда высока. Настолько, что в элиту мировых сцен сегодня пробиваются площадки, считавшиеся безнадежно провинциальными, а казавшиеся непоколебимыми «гранды» уходят в тень
Фото: Legion-Media, ИТАР-ТАСС, Reuters
В оттепельные годы опера неожиданно оказалась на первых ролях в показательном открытии Советского Союза миру. Москвичи получили не только Пикассо в Пушкинском музее и Вана Клиберна на конкурсе Чайковского, но и небывалые гастроли «Ла Скала», приехавшего в столицу в 1964-м. Одновременно на Запад стали регулярно выпускать советских оперных певцов. В 1960 году Ирина Архипова спела в неаполитанском театре Сан-Карло, одной из твердынь итальянской оперной традиции, в 1961-м Галина Вишневская выступала на сцене нью-йоркской Метрополитен-опера, ну а в том же 1964-м Большой торжественно нанес в «Ла Скала» ответный визит с четырьмя оперными спектаклями.
Но успехи этих и последующих гастролей советского времени, равно как и триумф на Западе Елены Образцовой, Владимира Атлантова и многих других прекрасных отечественных певцов 1970–1980-х годов, в сущности, не слишком поколебали сложившейся уверенности в том, что Россия по преимуществу держава балетная. И что The Bolshoi — это прежде всего The Bolshoi Ballet. Чего уж там, даже сейчас, сообразно спросу, в Большой сложнее и накладнее попасть именно на балет.
Причин тому много. Прежде всего — мифы. Миф великой русской музыки был, миф великих русских голосов зародился как минимум при Шаляпине, миф великого русского балета тоже существовал давно, с дягилевских еще времен. Отечественному оперному театру этой мифологизированности не досталось — может быть, потому, что не хватало универсальности. Классическому балетному искусству не страшны языковые барьеры, его выразительность общепонятна, как, скажем, и симфонической музыки, а вот с оперой сложнее. В 1964-м Большой показывал в «Ла Скала» «Бориса Годунова», «Пиковую даму», «Князя Игоря» и «Садко», да и потом экспортным лицом главного театра страны были именно русские оперы, как правило, в пышных, державных, многолюдных постановках. Это само по себе нормально, вот и «Ла Скала» тоже привез тогда, в 1960-е, сплошь итальянские оперы. Проблема в том, что с общемировой точки зрения, особенно тогдашней, те итальянские оперы (что «Турандот», что «Лючия ди Ламмермур») — тотальные хиты, прочно сидящие в репертуаре театров по всему свету. А «Князь Игорь» или «Садко» — эффектная экзотика, русский сувенир.