Как бы то ни было, но он уходит. Хочет стать преподавателем, кандидатом, академиком, кем там еще! Сам будет учить. Но когда я вспоминаю растерянные глаза того новичка, мне становится не по себе. Чего, чего, а таланта человеческого общения у Кузнецова нет. И это надолго, если не навсегда.
Когда мы узнали, что Алексей уходит, все как-то обнажилось. Вылезло на свет то, что мы прежде недоговаривали — мало ли какие отклонения в характере есть у человека? А сейчас нет! Сейчас за один последний месяц Алексей получил такую порцию правды о себе, что это встревожило даже его, обычно самоуверенного и не признающего ничьего постороннего мнения.
— Конечно, ни вам всем, ни начальству покоя не дает то, что я стану преподавателем… — как сквозь вату слышится голос Кузнецова.
— Брось ты, Алешка! Чепуха все это. Вон как Смолича на преподавательскую работу тянут! А в нашем отделении? Ты не прав. Помнишь, в прошлом году Симановского провожали в школу на преподавание — разве так было, как сейчас с тобой? Вспомни…
Кузнецов дергает плечом и уходит. Я слышу, как отдается в коридоре стук его уверенных шагов.
Ну что же, все может быть. Станешь ты и преподавателем, и кандидатом. Никто тебе палок в колеса ставить не будет. Но если ты сейчас, в эти мартовские дни, не поймешь, что к чему и что происходит вокруг тебя, ой, плохо тебе будет дальше!
Еще есть время, Алеша, еще есть время…
13
— Ты занят?
Я смотрю на часы. Сорок минут назад кончился рабочий день. Впрочем, день у нас ненормированный, и поздние визиты никого не удивляют.
— Дежурю, Стас… Хорошо, что зашел. Никодимов просил узнать насчет Гринчука, того самого, по сейфам…
— Так я эту экспертизу еще днем ему направил. Ходит где-нибудь бумага… Я сам ему позвоню.
— И что Гринчук?
— А куда он денется? И работа его, и инструмент его. Стопроцентная экспертиза… Я уж не удержался, показал ему самому, как и что… Он только головой закрутил.
— Кто он?
— Да Гринчук же! Его ведь сегодня днем к нам приводили. Следственный эксперимент…
Крупные дела мы все знаем в подробностях. Этот Гринчук, совсем еще молодой парень, действительно фигура настолько необычная, будто взял этот тип, да и выпрыгнул откуда-то из двадцатых годов. Этакий волк-одиночка. И ведь не какие-нибудь металлические ящики вскрывал — настоящие сейфы! Мы уж и забыли почти, что такое возможно. А он напомнил.
В технической сметке ему отказать нельзя. Даже на сверло свое моторчик приладил в два напряжения — кто знает, сколько вольт будет в помещении кассы? Все продумал, все рассчитал. Небось вечерами над чертежом сидел, конструировал…
И вот, пожалуйста, часа два «работы», и в сейфе прорезана аккуратная дыра, а в ней весь замок как на ладони. Шуруй, в общем. Греби монету.
Он был осторожен. Затирал все следы, ни пылинки не оставлял. На «дело» шел в рабочем халате, и тот на обратном пути соберет в узелок и в реку. Деньги брал большие, мог себе позволить не только это. И катилась жизнь самая что ни на есть воровская — пьянки, гулянки, дешевые девицы, пыль в глаза…
Допылился. Сел. И, судя по всему, надолго.
— Пропал человек, — вздыхает Стас и ищет глазами пепельницу. Нашел, со злостью придавил окурок. — Жутко обидно. С такими руками на доске Почета быть, автографы на выставках раздавать. Вот скажи мне, где, на каком моменте свихнулся парень, а? Ловить-то мы ловим, научились, а вот разглядеть вовремя, что человек не по тому курсу пошел, глаз не хватает…
Стас трасолог. Я не ошибся — с одним «с», хотя слово «трасса» в большом ходу у представителей этой нашей узкой специальности. Названа она, однако, по французскому слову «ля трас» — след. Так что Стас имеет дело со следами. На чем угодно — на земле и снегу, на штукатурке и замках, на автомобильных бамперах и дверных филенках, на обрезке троса и на выщербленном полу — на всем, чего касался или мог касаться инструмент жулика. Кабинет Стаса завален всякими железками, инструментами, тюбиками с пастой для отливки следа, какими-то непонятными ни на первый, ни даже на второй взгляд приспособлениями, которые Стас мастерит в свободное время.
Книжки на его столе разные и неожиданные: «Радиоэлектроника в экспериментальной физике», «Обувное материаловедение», «Справочник метизов», «Электрические машины», «Часовое дело»…
Экспертизы Стаса многословны. Писанины хватает у всех нас, но у трасологов это что-то особенное! Нет, скажем, общего ГОСТа на замки, и поэтому каждый замочек описывается по деталькам, по винтикам, даже если повреждение имеется только на каком-то малом участке. Описание какого-нибудь простого гвоздодера занимает страницы полторы убористого текста. Таков порядок. Вещь, попавшая к нам, становится уже не вещью, а вещественным доказательством, и поэтому требует к себе повышенного внимания.