Катерина высунулась из окна и закричала:
- Элина! Ты где?! Мы тебя потеряли.
Краснопольский с преувеличенной церемонной вежливостью наклонил голову и попрощался. Его темные, чуть раскосые глаза очень недобро блеснули.
Глава 7
Утреннее солнце было возмутительно радостным и буквально растекалось по городу своими лучами, ослепляя автомобилистов. Кофе в гостинице оказался на редкость мерзким, и Игнату пришлось закинуться таблеткой от желудка. Кровать была слишком мягкой, напор воды в душе слабым, полотенце не достаточно белым, а сам Краснопольский очень и очень злым.
Вчера Дашкова страшно взбесила его – она оказалась стервой, почище любой Светочки или Анжелики! Она вообще оказалась игроком принципиально иного уровня. Краснопольский полагал, что на поле межличностных отношений прямолинейную и в чем-то наивную прокуроршу ему не составит труда обыграть. Это не процесс – тут кодексы и судебные прецеденты не помогут. Вышло же, что в итоге этот раунд остался за Дашковой… Ну он не последний, не последний, рано радуетесь! Игнат резко повернул, агрессивно подрезал какую-то желтую кокетливую машинку и виртуозно нырнул на последнее парковочное место перед судом.
Игнат думал обыграть её – конечно, дело было только в этом – увидеть растерянность на отстраненно-строгом лице, увидеть живые чувства… Дашкова в своём бесстыдно-облегающем платье, распустившая строгий пучок светлых волос, была очень хороша. А эти нелепые, дурацкие шлепки, что она спешно обула, выходя во двор его провожать – ни одна из его барышень, во всяком случае, нынешних, не напялила бы шлепки под вечерний наряд, даже чтобы выбежать на секундочку. Игнат вспомнил, как в прошлый отдых на море, его девушка очень медленно, странными рывками двигалась вдоль моря, потому что шпильки утопали в песке – он тогда здорово поржал. А Дашкова без каблуков вдруг оказалась очень маленькой, светленькой и трогательной – вот Игнат и брякнул про этот поцелуй, глядя сверху вниз её скуластое лицо, на чувственные, накрашенные алой помадой губы, только глаза её всё равно отливали серой сталью. И ему почему-то вдруг стало важно увидеть, как плавится стылый лед в этих глазах.
Краснопольский был в бешенстве, но одновременно его захлестывал лихой азарт. Еще посмотрим, кто кого! И тут он вспомнил слова, что Света (он уже и перестал думать о ней) бросила ему во время последней ссоры: «Да кто же тебя выдержит? Только такая же ненормальная, как и ты сам!»
***
Игнат быстро скользил взглядом по лицам кандидатов в присяжные: мужские и женские, молодые и пожилые, рассеянные, серьезные, доброжелательные и презрительные. Кто-то явно скучал, а кто-то был крайне недоволен тем, что пришлось отдавать гражданский долг. Игнат перебирал их, как карты – дамы, короли, тузы и всякая мелочь, вроде шестерок и семерок… да вот незадача, неизвестно, что в этой игре козыри.
Судья звучно зачитал права. Стороны оживились и принялись забрасывать кандидатов вопросами. Дашкова была холодно-любезна. Краснопольский то прикидывался весельчаком и своим парнем, то упорно продавливал, но в итоге так и не выискал причины для мотивированного отвода, хотя рыскал, как голодная ищейка.
Тяжеловесный главврач шумно сопел в усы, словно большой морж. Ярко пылали рыжим волосы довольно известной в этом провинциальном городке журналистки. Она явно была лидером и явно жаждала сенсации, которой мог стать внезапно оправдательный приговор, и пусть ей вряд ли бы позволили об этом писать, как заинтересованной, но уж коллегам-то идейку подкинет, как пить дать. Сами коллеги – фотограф с грустными глазами голодного философа и очень юный корреспондент – уже целый час протирали жилистыми задами неудобные деревянные лавки зала суда. В мыслях Игнат поставил на журналистку – именно её скорее всего вычеркнет[1] из списка Дашкова. В противном случае журналистку за уверенность и инициативность присяжные вполне могут избрать на роль старшины.
А следователь, чудовищно-широко распахнув рот, сладко зевнул и явно поудобнее устроился на скамейке, чтобы вздремнуть – разве что кителем не укрылся.
Сам Краснопольский так и не решил, кого вычеркивать ему. Его очень напрягала хлопотливая мать семейства – она, конечно, будет на стороне погибшей жены, однако… тут можно было сыграть на отвращении и страхе любой матери подростков перед наркотиками. И вместо опасного противника получить сильного союзника. Не лучше ли потратить отвод на молодую, самоуверенную девицу, строящую из себя интеллектуалку – она скорее всего будет против подсудимого просто из принципа.