Столичный мажор. Продажный адвокат. Избалованный мерзавец, защищающий любую мразь – лишь бы щедро платили! Смотрит на них всех тут, словно на грязь под своими пижонскими туфлями, которые, впрочем, приобрели куда менее парадный вид, после посещения местного сизо.
И тут в кабинет вернулся судья – пожилой дядечка с грустной улыбкой кота Леопольда – и спас бедную Юлечку, а возможно и районный суд от неминуемой гибели:
- Почему бы вам вместе не ознакомиться? – улыбнулся он.
Краснопольский и Дашкова мрачно посмотрели друг на друга, но из уважения к судье, промолчали. Да и это был единственный выход.
Юля открыла шкаф и показала пять толстых томов дела, Игнат с мрачным лицом взял их все:
- Где можно знакомиться?
«Подумаешь, джентльмен какой», – мысленно язвила Элина, следуя за ним налегке.
- Прямо в коридоре будем? – процедил Краснопольский. – Какой сервис, однако.
- А в Москве вам что – выделяют отдельные султанские палаты и наложницы разносят вина?
Краснопольский бросил на неё насмешливый взгляд и опустил папки на узкий стол. Так что читать пришлось, сидя рядом близко-близко и стукаясь локтями, как в школе с хулиганистым соседом по парте.
***
В Москву Игнат вернулся за полночь – усталый и злющий словно дюжина чертей. Он провел столько времени за рулем, посетил невыносимое провинциальное сизо, где его никто не знал и ему пришлось стоять как простому смертному в бесконечных очередях и целую вечность ждать свободную переговорную, чтобы пообщаться с новым подзащитным Александром Селивановым. Город был много меньше столицы, поэтому такою роскошью, как метро, не обзавелся, зато обзавелся пробками, заполнившими старинные узкие улочки. И Игнат тихо кипел от ярости, когда его автомобиль оказался зажатым между побитой, наглой, как бродячая собака, девяткой и неповоротливым автобусом, словно выползшим из советского прошлого.
Но главный раздражающий фактор, конечно, встретился в суде – тонкая и белобрысая, будто дворовый одуванчик, девчонка в прокурорском кителе. С виду недавняя школьница, но глаза… словно серый, мартовский лёд. Игнат хорошо знал такие глаза – очень и очень холодные, такие глаза были даже не у стерв, а именно у прирожденных прокуроров. Такие глаза, наверное, были у фанатичных чекистов в гражданскую войну.
Его что-то мучило и не отпускало. То ли это была просто усталость после тяжелого дня и долгой дороги, то ли нечто иное. Конечно, это чувство не касалось дела – он привык к непростым делам, их было в его карьере ни десять и ни двадцать, а много больше. Да и усталости он, если видел цель, обычно не чувствовал, пока не приближался к истощению. И тут с неожиданным раздражением Игнат осознал, что причиной всё-таки была та самая провинциальная прокурорша. Принципиальная – худшая порода. А Краснопольский принципиальных не любил... Наверное, потому что когда-то сам был таким.
Игнат бросил смятую рубашку на пол и встал под горячие струи душа, но выключить мысли не смог и продолжал вновь и вновь прокручивать те несколько часов в суде. Еще у Элины Дашковой удивительно чувственный рот – таких безупречно вычерченных губ не должно быть у женщин с прокурорскими глазами!
***
Юрий Селиванов был его давним… нет, пожалуй, не другом – но у Игната Краснопольского вообще с друзьями как-то не сложилось – Юрий был его давним и очень хорошим деловым знакомым. Он сильно помог Игнату, когда тот только открыл свою адвокатскую контору, и потом оказывал поддержку деньгами и связями не один раз. Краснопольский честно платил по счетам, понимая, что чем выше поднимается Селиванов, тем выгоднее с ним «дружить» - они все же предпочитали называть это дружбой.
Но позавчера Селиванов вдруг совершенно неожиданно явился в контору и изложил Краснопольскому довольно дикую историю:
- Наверное, ты не в курсе, что у меня есть сын, - огорошил он прямо с порога.
Вообще Юра выглядел не очень: измотанный и с набрякшими мешками под глазами.
- Нет, - осторожно ответил Игнат.